Владимир Осипенко - Привилегия десанта

И никто в России не захотел разобраться не по букве, а по духу и понять… Сейчас ветеран живёт и верит, что правда победит, но надеется на Страсбург. Пишет историю своего казацкого рода и меня увлёк — вот и рассказываю вам…

Да, такие они — наши герои. Встретишь в толпе — и внимания не обратишь. А ты подойди и послушай… Пока они живы… Наши фронтовики…

В один день лучший 357 полк 103 дивизии стал «мятежным». Мы уже год входили в состав Белорусских Вооружённых сил, ковали, как могли, боевую готовность, но служили, не присягнув новому государству. И тут яйцеголовым националистам в Минске срочно захотелось, что бы офицеры присягнули. И не просто так, а в день «великой исторической» победы литовско-белорусского войска под Оршей над одним из полков Ивана Грозного. Оказывается, было в истории и такое. Мы для себя давно решили, что один раз уже присягали, в том числе и народу Белоруссии, второй раз не будем. Разбираться прибыл сам министр обороны Козловский. Я находился в отпуске, поэтому отвечать пришлось моему заму Владимиру Петрову. Вот, что он рассказал:

— Это что? — спросил министр с порога, указывая на портрет генерала Грачёва, который в числе других был установлен на полковой аллее Героев. — Почему министр обороны чужого государства красуется в полку Белорусских Вооружённых Сил?

— Это наш командир дивизии, под его командованием мы воевали в Афганистане.

Ответ был «неправильный», поэтому последовал новый вопрос:

— Вы кто?

— Заместитель командира полка подполковник…

— Я спрашиваю, вы кто по национальности?

— Русский.

— А жена?

— Жена русская… и сын тоже русский.

Начальник штаба, на беду министра, оказался украинцем. Его жена и дети тоже. От «большого» ума или от растерянности Козловский спросил:

— Вы можете увести полк в Россию?

Петров, не моргнув глазом, ответил:

— Легко. Нужен приказ и шесть часов времени…

Как они забегали!!! Кто сдирал таблички с ленинских комнат, кто портрет Ленина из комнаты начальника караула. Министр обороны приказал соседнему командиру танкового полка блокировать полк в случае попытки выхода… Тот пришёл уточнить у нас — что за маразм. Он может завести первый танк только на третьи сутки! Мы его успокоили, налили сто грамм и сказали:

— Волею случая пена и шваль на разломе великой страны поднялась до неведомых для себя высот — министры! — и пытается оправдать своё существование. К сожалению, мы не нужны России и никуда не собираемся. Успокойся.

Когда я вернулся из отпуска, меня ждал сюрприз. В полку на правах дежурного подвизался один из заместителей Министра обороны Республики Беларусь. Следующее известие тоже было не из приятных: командира дивизии, русского генерала Калабухова, заменил белорус Хацкевич. До сих пор мне было абсолютно параллельно, какой национальности мой сослуживец, командир или подчинённый, а здесь я впервые задумался. Открываю приказ комдива и получаю первый за последние пять лет службы выговор. Ни за что! Просто, чтобы понимал, что у них не забалуешь и — «вам здесь не тут»!

Это была последняя капля. Написал рапорт. На следующий день прилетел НачПО: «Да ты у нас первый кандидат на выдвижение, полк лучший и т. д.». Я положил приказ комдива на стол, прикрыв приказную часть. Тот прочитал повествовательную и говорит:

— Так… полк трижды упоминается, как лучший. Ценный подарок можешь и не получить, а благодарность обеспечена.

Прочитал про выговор, говорит:

— Это какая-то ошибка…

— Ошибка служить в такой армии и под началом такого командира. Он меня ещё в глаза не видел, а уже в грязь втаптывает.

Боровуха был первый гарнизон, где я, будучи командиром полка, получил свою первую квартиру. Коллектив полка блестящий. Служилось с удовольствием. Но вместе со мной восемьдесят восемь офицеров и прапорщиков положили на стол свои рапорта на следующий день. Не остановили ни посулы о вышестоящих должностях — сразу через две ступени — ни возможность улучшить жильё. Не остановила и неопределённость перспектив в России.

На третий или четвёртый день прибыл в полк «на дежурство» бывший командующий Белорусским военным округом генерал-полковник Костенко, теперь заместитель министра обороны. Он разительно отличался опытом и кругозором от пигмеев, которые дежурили до него. Посмотрел на развод полка, задал несколько вопросов по существу и говорит:

— Мне всё ясно. Командир, как тебя зовут? Пойдём, Володя, в кабинет к тебе, поговорим.

Много чего мы с ним переговорили. На прощание обменялись рукопожатием, и он уехал. Больше никто из министерства к нам не приезжал.

Через месяц Володя Петров уехал в 14 Армию к Лебедю воевать в Приднестровье, а я принял Гарболовскую 36 воздушно-десантную бригаду. Остальные разошлись по ВДВ России. А полк через пару лет был расформирован, как и остальные полки дивизии. Жаль — не то слово!

Прошло пять лет. Волею случая, я оказался в Брюсселе на приёме короля по случаю национального праздника Бельгии. Только что закончился парад, на котором впервые в истории участвовал и блеснул своей строевой выправкой русский солдат. Наш военный атташе, лавируя между гостями, подводит меня к коллеге из Белоруссии. Смотрю, стоит Костенко.

— Ну-ну, познакомь меня с героическим комбатом, — обращается он к нашему атташе (я в то время командовал российским батальоном ООН).

— А ведь мы знакомы, — говорю я и напоминаю, про «мятежный полк».

Политес побоку — обнялись. Вижу, генерал действительно рад. Наклонился ко мне и говорит:

— Ну, их всех нахер. Пойдём, Володя, я тебя с женой познакомлю, и выпьем, как нормальные люди.

И мы выпили. Помянули недобрым словом уродов, а добрым полк, благословенную белорусскую землю и людей, живущих на ней.

Что может сказать гражданскому человеку воинское звание? Ну, знает он, что генерал старше ефрейтора или, что полковник командует всеми прапорщиками в полку. А дальше? Даже не каждый продвинутый ответит, почему майор старше лейтенанта, а с приставкой генерал — наоборот. Это, если не трогать военных моряков. У тех на одних «капитанах» и «старшинах» чёрт ногу сломит. Но и это можно постичь, внимательно перечитав устав раз десять. Но в Армии и на Флоте есть множество званий, которые ни в одном уставе не записаны.

Например, «старший лейтенант». Три маленькие звёздочки на погоне с одним просветом. Но не всё так просто. Многое в этом звании зависит от контекста. Это самое долгожданное для офицера звание, потому что первое, которое получаешь индивидуально, а не чёхом, как в училище. Ещё не притупились чувства, не разучился радоваться и огорчаться. Это звание не получить вовремя — стыдно. Должность соответствует у всех априори (меньше взвода не дают…), а если не получил, значит либо — «залётчик», либо — «чадо». «Залётчик» — лучше, ну выпил — подрался, переплыл в парадке Великую, спасаясь от патруля, кто не был молодым! Ну, вышел на одну из центральных улиц Киривобада и организовал пешеходное движение по правилам, в смысле по правому тротуару только вниз по улице, а по левому только вверх. Причём правила распостраняются только на мужских особей. Вдвоём да не построить мужиков областного центра! А то, что некоторые попытались сделать вид, что не поняли правил, то тем хуже для них. «Чадо» на такое не способен, этого наказали за подчиненных, то есть, не способен командовать и взводом. Правда, есть неписанное правило, за подчинённых «старшего» не задерживать. Но, если удостоился, то «тебе, Федя, точно в состоянии пропагандистом не быть»… Просись на склад считать портянки. Однако при любом просвете в пьянке или загулах «залётчикам» и в паузе между подставами подчинённых «чадам» звание всё равно присвоят. И пошло всё дальше своим чередом.