В. Н. Кривцов - Отец Иакинф

Он видел у Есипова трагедии "Бот" и "Дмитрий Самозванец", комедии "Приданое обманом" и "Недоросль", оперы "Песнолюбие" и "Нина, или Сумасшедшая от любви". Наемных актеров в театре было всего три-четыре: Волков — режиссер и театральный утилите на всякие роли, Грузинов — на роли благородных отцов да еще кто-то, остальные и все актрисы, по рассказам, были из крепостных. Но играли иные очень натурально, с неподдельным чувством. Лучших своих актеров и актрис Есипов возил даже в Петербург — шлифовать их дарование на столичной сцене. Вот оттого-то лицо девушки и показалось Иакинфу смутно знакомым. Должно быть, видел ее в каком-нибудь спектакле.

— Ну вот. Приглянулась она господину Есипову, — продолжала между тем старуха, — приказал он нарядить ее в наряд Флоры и доставить к себе в загородный дом. А что сие означает девушкам на театре, рассказывать не надобно. Обрядили ее, бедняжечку, в платье кисейное и повезли. Едет она, а сама все глаза выслезила. Только слышит, кучер на козлах песню завел, а сопроводитель — был он дюже навеселе, когда выезжали, и то сказать, масленая — захрапел. Вот она на повороте из санок-то и выпрыгнула. Да вишь, как неловко, ногу подвернула, даже ступить на нее не можно. Поползла к городу. Да где там — уж больно далеко отъехали. А тут и ты подоспел. Вот и вся история. Однако же на театр ни за что воротиться не хочет. Девка-то, по всему видать, из души гордая. Лучше, говорит, головой в прорубь. Как же теперь с ней быть-то — вот в чем закавыка.

Иакинф поднялся из-за стола и прошелся по комнате.

Да-а, вот уж воистину закавыка! С Есиповым он был немного знаком. Встречался на святках у преосвященного. Да что толку в таком шапочном знакомстве? Жил Петр Васильевич, по всем рассказам, широко. Владея десятками крепостных актрис, среди которых было немало хорошеньких, он наслаждениям своим ни меры, ни границ не ставил. К каждой новой красавице относился с неостывавшей, несмотря на годы, жадностью.

— Так что же мы с ней делать-то будем? — прервала его размышления старуха.

— "Что делать, что делать"! Сам голову ломаю.

— Вернется из бегов — под кнут да на скотный двор. Ох, беда, беда! А то, неровен час, и впрямь руки на себя наложит. — Она поднесла к глазам уголок платка. — Надобно что-то придумать, как-то изворотиться. Нельзя же ее, бедняжечку, на произвол судьбы бросить.

Иакинф и сам понимал, что нельзя.

Но что делать, что делать?

Он прошел в комнату девушки.

Та безмятежно спала, подложив руки под голову.

II

Иакинф решил съездить к Есипову.

На поездку эту он отважился, правда, не сразу и не без колебаний. В самом деле, как было нагрянуть к совсем, можно сказать, незнакомому человеку и по такому щекотливому делу? Да еще в его сане!

Но в городе Есипова не оказалось. Шел великий пост, и представлений на театре не давали.

Усадьба же его была верстах в сорока от города. Иакинф выехал во втором часу и добрался до места, когда стало уже смеркаться. Обшитый тесом большой двухэтажный дом во вкусе старых барских палат времен Елисаветы Петровны, с полуоблупившимися пилястрами и фестонами на карнизах, был залит огнями. Иакинф поднялся по ступеням широкого полукруглого крыльца, прошел в ярко освещенные плошками сени. Сверху доносились звуки роговой музыки.

Иакинф велел доложить о себе.

Через минуту лакей вернулся, принял шубу и сказал, что его высокопреподобие велено проводить наверх.

Когда они поднялись по широкой лестнице, навстречу вышел полный, щеголевато одетый, не молодой уже человек. Ни малейшего удивления не отразилось на беззаботно улыбающемся лице казанского покровителя муз при виде монашеской рясы. Он шел, быстро переступая ножками, протянув вперед короткие руки, словно для дружеских объятий, но, когда до Иакинфа оставалось шага три-четыре, с поспешностью свел их и подошел под благословение, изобразив на лице смирение, не лишенное, впрочем, некоторого лукавства.

— Почту за честь, ваше высокопреподобие, почту за честь, — проговорил он с привычным радушием.

Иакинф заговорил было о неотложности дела, которое сюда его привело, но Есипов и слушать не стал:

— Никаких дел, никаких дел, отец Иакинф. Прошу к столу. Делу время, а обеду час.

Как Иакинф ни отказывался, как ни ссылался на то, что сыт, что отобедал в монастыре, — на Петра Васильевича все его доводы никакого впечатления не произвели.

— Отобедали? В монастыре? Так вы же часа три небось тряслись на наших ухабах и давно успели проголодаться.

Он взял Иакинфа под руку и провел в столовую.

За большим столом, уставленным блюдами и бутылками, собралось человек двадцать, в том числе с десяток молодых нарядных женщин. Иакинф удивился было, зная, что дамы к Есипову не ездят, но потом сообразил, что все это, должно быть, крепостные актрисы есиповской труппы. В противность принятому обычаю, принаряженные Фени, Ариши, Матреши сидели не по одну сторону стола, а вперемежку с мужчинами, и сам Иакинф оказался между двух красавиц.

Среди собравшихся за столом он увидел немало знакомых лиц, и в их числе вице-губернатора. Дамы не ездили, а вот губернаторы от визитов к Петру Васильевичу, оказывается, не уклонялись. Никто, однако, тут не чинился, и обед, судя по всему, уже давно начавшийся, проходил в самой что ни на есть непринужденной атмосфере. Лица у всех были разгоряченные, голоса возбуждены. Хозяйки за столом, разумеется, не было, но зато целая дюжина веселых дам потчевала гостей с самым сердечным радушием, и не столько закусками, сколько напитками, сопровождая настойчивые приглашения игривыми припевами: "Наливай сосед соседке…" Монашеская ряса вовсе не спасала Иакинфа от заигрывания крепостных прелестниц.

Подававшиеся блюда, возможно, и не отличались отменным вкусом, а напитки особой изысканностью, но и то и другое восполнялось их обилием. Обед напоминал скорее дружескую пирушку. Собравшиеся за столом почтенные люди, казалось, сбрасывали с себя груз — увы! — немалых лет, тщились хоть на время возродить отлетевшую молодость, освободиться от обременительных пут рассудка, от чопорной скованности надоевшего этикета.

А Иакинф чувствовал себя неловко. Да и надобность срочно решить дело, которое столь нечаемо его сюда привело, мешала насладиться обедом…

Наконец дамы вспорхнули из-за стола и побежали наряжаться к спектаклю, — после обеда хозяин собирался потешить гостей новой оперой. Пока шли приготовления, мужчины принялись в соседней гостиной за карты или расселись с длинными, свисающими до полу чубуками по креслам и диванам, а хозяин взял Иакинфа под руку и повел к себе в кабинет.

— Вот теперь мы можем и поговорить, — сказал он, усаживая необычного гостя в кресло и подвигая ему ящик с сигарами. — Чем могу служить, отец Иакинф?