Станислав Горский - Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши

Я тоже всматривался в панораму, ведя перекрестье от головы до хвоста, насколько это позволяла видимость, и не заметил ничего подозрительного. Уже отчетливо стали видны коляски, велосипеды, тачки разных конструкций и размеров. Среди исковерканной и брошенной немцами по обочинам дороги военной техники можно было спутать беженцев с воинским подразделением. Ничего удивительного в том быть не могло, ведь бывали случаи, когда гитлеровцы прятались за спинами мирных жителей и врывались на позиции советских воинов по трупам невинных людей.

Но постепенно все уладилось. Мы поняли, с кем имеем дело. Колонна приближалась. Шли молча, только слышался скрип колес несмазанных тележек. Боевое охранение внимательно просматривало каждого человека, боясь пропустить среди этой разномастной и пестро одетой массы тех, кто, используя людское горе, хотел бы его еще и удесятерить. Ведь окажись среди них вооруженные фашисты, могла случиться беда. Будут жертвы ни в чем не повинных женщин, стариков и детей.

Кто-то высказался вслух: «Как только немцы выпустили?» Второй голос ответил: «Наверное, все дороги им позабили и драпать мешают. Теперь, мол, пусть русским попутаются под ногами». От этих слов как-то стало неприятно на душе.

Я подумал тогда, что, в сущности, эти люди ни в чем не виноваты и за какие грехи они должны страдать? Больше всего меня поразили дети, которых в колонне было немало. Они также, наравне с взрослыми шли и несли свои нехитрые пожитки. Знакомая нам картина, виденная не раз. Такое запомнилось еще с нашей земли.

Измученные, голодные, не спавшие по нескольку суток, они шли в самую пасть «гиены», ведь, согласно гитлеровской пропаганде, им предстояло вынести страшные муки, потому что русские будут мстить. Нет, видимо, правду в мешке не утаишь, народ умеет разобраться, где правда, а где ложь. И такая колонна – прямое тому доказательство. Наконец, голова колонны достигла крайних домов поселка. Увидав наших бойцов, стоявших с автоматами в руках, передние ряды остановились в нерешительности, не зная, идти ли дальше. А задние ряды все подходили и подходили. В колонне началось роптание. Переговаривались между собой, видимо ища общее решение.

Вышел молодой лейтенант из батальона Немчинова и на довольно хорошем польском языке стал объяснять, что можно следовать дальше, но его объяснения ничего не дали. Тогда к лейтенанту присоединился солдат, и вдвоем им удалось растолковать, что требуется от беженцев. Заскрипели коляски, и колонна продолжила движение. Я стоял на боеукладке в боевом отделении, высунувшись по пояс из машины, и с интересом наблюдал за происходившим на дороге. Среди этих людей были старики, женщины, дети, но были и мужчины. Неизвестно, каким образом им удалось втесаться в эту колонну. Немцы обычно таких не выпускали, а заставляли работать на строительстве оборонительных сооружений. Но при всей невероятности они были. Среди такой пестрой массы измученных людей, как правило, всегда было много больных людей. Но кому они нужны – эти люди? Властям? А где она – их власть? И нередко бывало так, что медицинскую помощь они получали от наших медицинских работников.

И в этот раз я увидел, как одна женщина подошла к лейтенанту и о чем-то его попросила, а тот, в свою очередь, позвал санинструктора и приказал прибежавшей девушке с санитарной сумкой следовать за этой женщиной. Позже я узнал, что она произвела перевязку раненой женщине и девочке. Обе они были ранены в одном из артиллерийских обстрелов дороги.

Да, мы видели, как под пулеметным огнем «Мессершмиттов», которые частенько делали налеты на наши войска, движущиеся по дорогам, рядом оказывались вот такие колонны беженцев, и в этом случае больше доставалось им, чем нам, защищенным броней самоходок. Сколько лишений и страданий переносили эти люди. За что? За чьи грехи они несли эту кару?

Через полчаса, пропустив через поселок колонну беженцев, мы двинулись вперед. По докладам разведки стало известно, что немцы без боя отошли на новый рубеж. Так вот почему так свободно отошли беженцы. Разведчики наступали немцам на пятки. Главное, не дать им оторваться от наших передовых подразделений, которые были недоукомплектованы.

Командирам приходилось идти на разные хитрости. В некоторых экипажах заряжающими были ребята из взводов связи, хозяйственных и других подразделений, где потери были значительно меньше. Нам, более опытным, приходилось их учить в ходе боев нехитрому делу заряжания орудия.

Мы стали чаще использовать ночное время, старались ближе подходить к вражеским позициям. СУ-76 могут работать на малых оборотах почти бесшумно, это и давало нам возможность вплотную подкатываться к немцам и совместно с пехотой сваливаться им как снег на голову.

Постоянно на самоходках было по 5–6 бойцов. Такие совместные действия давали хорошие результаты. Они шли впереди, обследуя маршрут, и в случае обнаружения противника своевременно предупреждали нас. Конечно, это небезопасно, но другого выхода не было, и мы шли на это ради спасения боевых машин, которых у нас становилось все меньше.

В дневное время тоже искали пути к вражеским позициям. К решению боевой задачи подходили творчески. Наезженные дороги использовали меньше. Хоть и трудно было преодолевать весеннюю почву, но зато это было безопаснее. Немцы не рассчитывали, что мы будем месить грязь, и минировали большей частью дороги с хорошим покрытием, мосты, перекрестки, подступы к населенным пунктам, там, где, вероятнее всего, по их предположению, можно наступать технике.

То, что мы шли по такому пути, вполне оправдывало себя. Во-первых, наши маршруты оказывались вне поля зрения гитлеровцев, и мы меньше стали подвергаться артналетам и подготовленным заранее другим видам огневого воздействия. Во-вторых, нам удавалось скрытно и неожиданно наваливаться на врага. И наконец, мы к намеченной цели шли по малопригодным дорогам и тропам, и меньше тратилось времени на проверку маршрутов. Мы почти не задействовали саперов.

Командир в таких случаях говорил: «Ну как, стрельнем напрямик?» И «стреляли». Часто получалось удачно, но однажды случилось именно то, чего мы больше всего боялись. Надо было пересечь поле, а в самом его начале был ручей. Весенняя вода текла уже довольно бурно, а мостика поблизости не обнаружили, да и искать его уже не было времени. По дороге, правее того места, где мы наметили маршрут, немцы вели довольно интенсивный огонь. Это узкое место было в сложившейся обстановке труднопроходимо. Рисковать бессмысленно, зачем лезть под огонь? Наверняка огонь корректировался, и сунься мы, не миновать беды. Ждать не было времени, а пехота продвинулась вперед и теперь нуждалась в поддержке, а мы не могли ничего поделать.