Ярослав Тинченко - Белая гвардия Михаила Булгакова

Начальник Киевского кадетского корпуса генерал-лейтенант Евгений Евстафиевич Семашкевиевич и его воспитанники, как люди военные, восприняли этот приказ обязательным для всех кадет 16–18 лет. Потому уже 9 декабря рота Киевского Владимирского корпуса, состоящая из 240 кадет, прибыла в распоряжение генерала Долгорукова. Последний решил не создавать из них отдельной части, а распределить по уже имеющимся трем отделам дружины бойскаутов. Так, каждый отдел на 120 гимназистов не умеющих стрелять, получил по 80 кадет, стреляющих превосходно. К тому времени один отдел дружины находился в Дарнице, другой — в здании Алексеевского инженерного училища, где располагалась Инструкторская школа старшин (теперь здесь находится Военный лицей), а третий — в 1-й Киевской Александровской гимназии. Всего в дружине имелось 600 человек: 360 гимназистов и 240 кадет.

Как попал в дружину бойскаутов сам Алексей Турбин? Пришел записаться добровольцем в магазин мадам Анжу. Должны сразу же отметить, что в том месте, где находился булгаковский магазин мадам Анжу, на самом деле существовал магазин мадам Ольги, в котором, впрочем, никогда не было никаких пунктов записей.

Откуда знал о существовании дружины Михаил Афанасьевич Булгаков? Попробуем ответить и на этот вопрос.

В декабре 1918 года Михаил Булгаков, как врач, имеющий военную практику, на самом деле был мобилизован в армию, и попал в дружину бойскаутов скорее всего по распределению. Кстати говоря, тотальная мобилизация в Киеве проходила 9, 10 и 11 декабря 1918 года. Под угрозой расстрела в участковые отделения державной варты должны были явиться все лица 20-30-летнего возраста, которые после прохождения медицинской комиссии направлялись в воинские части. Подольский участок державной варты, куда, скорее всего, явился Михаил Булгаков, находился в Воскресенском переулке, д. 3. Могли уклониться М. Булгаков от призыва? Конечно, мог, но это грозило расстрелом, а будущий писатель был по характеру человеком не особенно рискованным. Максимум, что мог бы сделать Булгаков, это прийти в державную варту 11 декабря. Скорее всего, он так и поступил. Таким образом, явившись 11 декабря на участок, он мог пройти комиссию и получить назначение только на протяжении 11–12 числа, а в часть попасть только 13 декабря. Даже проявив несколько неуместную сознательность и придя на комиссию в первый же день мобилизации, 9 декабря, все равно Михаил Булгаков не попал бы в воинские части ранее 12 декабря.

Как попал будущий писатель в дружину бойскаутов, нам до конца выяснить не удалось. Тем не менее, можно выдвинуть достаточно обоснованную версию о том, что кто-нибудь из знакомых семьи Булгаковых (тот же доктор Воскресенский) лично знал доктора Е.Ф. Гарнич-Гарницкого, который и взял к себе в дружину Михаила Булгакова.

Как следует из романа "Белая гвардия", Алексей Турбин попал в мортирный дивизион, расположенный в 1-й Киевской Александровской гимназии, в один из последних дней обороны Киева от войск С. Петлюры (скорее всего, 13 декабря). В любом случае, 13 декабря он был отпущен подполковником Малышевым домой:

"— Вы, доктор, можете отправляться домой. И фельдшеров отпустите. И таким образом: фельдшера пусть явятся сюда завтра в семь часов утра, вместе с остальными… А вы… (Малышев подумал, прищурился.) Вас попрошу прибыть сюда завтра в два часа дня. До тех пор вы свободны. (Малышев опять подумал.) И вот что-с: погоны можете пока не надевать. (Малышев помялся.) В наши планы не входит особенно привлекать к себе внимание. Одним словом, завтра прошу в два часа сюда".

Теперь перейдем к событиям 14 декабря 1918 года. В 12.30 дня украинские части по всему фронту начали наступление против войск Скоропадского и Долгорукова, оборонявших Киев. Офицерские отряды, добровольцы и мобилизованные массами бросали позиции и шли в город. За ними по пятам двигалась петлюровская пехота, которая в бой не вступала. Все добровольческие части шли к Педагогическому музею, где собирались капитулировать. В 15.30 здания музея и 1-й Киевской Александровской гимназии достигли части 1-й Днепровской дивизии войск УНР, и защитники Киева капитулировали. Среди них практически не оказалось бойскаутов из отдела, который еще вечером 13-го декабря находился в здании Александровской гимназии. Этот отдел рано утром 14-го декабря был действительно распущен офицерами по домам. К сожалению, мы не знаем подробностей ликвидации этого отдела, но считаем, что Михаил Булгаков вполне правдоподобно изобразил в "Белой гвардии" его роспуск подполковником Малышевым:

"— Кого желаете защищать, я спрашиваю? — грозно повторил полковник.

Мышлаевский с искрами огромного и теплого интереса выдвинулся из группы, козырнул и молвил:

— Гетмана обязаны защищать, господин полковник. — Отлично-с. Дивизион, смирно! — вдруг рявкнул он так, что дивизион инстинктивно дрогнул. — Слушать!! Гетман сегодня около четырех часов утра, позорно бросив нас всех на произвол судьбы, бежал! Бежал как последняя каналья и трус! Сегодня же, через час после гетмана, бежал туда же, куда и гетман, то есть в германский поезд, командующий нашей армией генерал от кавалерии Белоруков. Не позже чем через несколько часов мы будем свидетелями катастрофы, когда обманутые и втянутые в авантюру люди вроде вас будут перебиты, как собаки. Слушайте: у Петлюры на подступах к городу свыше чем стотысячная армия, и завтрашний день… да что я говорю, не завтрашний, а сегодняшний, — полковник указал рукой на окно, где уже начинал синеть покров над городом, — разрозненные, разбитые части несчастных офицеров и юнкеров, брошенные штабными мерзавцами и этими двумя прохвостами, которых следовало бы повесить, встретятся с прекрасно вооруженными и превышающими их в двадцать раз численностью войсками Петлюры… Слушайте, дети мои! — вдруг сорвавшимся голосом крикнул полковник Малышев, по возрасту годившийся никак не в отцы, а лишь в старшие братья всем стоящим под штыками. — Слушайте! Я. кадровый офицер, вынесший войну с германцами, чему свидетель штабс-капитан Студзинский, на свою совесть беру и ответственность все!… все! Вас предупреждаю! Вас посылаю домой!! Понятно? — прокричал он.

Да… а… га, — ответила масса, и штыки ее закачались и затем громко и судорожно заплакал во второй шеренге какой-то юнкер".

Так ли это происходило или нет, говорил ли Малышев речь, или он вообще не появлялся в отделе, остается загадкой. Единственное, что известно доподлинно, это то, что утром 14 декабря отдел дружины бойскаутов, находившийся в 1-й Киевской Александровской гимназии, перестал существовать. Приведенные в речи Малышева Михаилом Булгаковым факты несколько неверны: в ночь с 13 на 14 декабря Павел Скоропадский подписал грамоту об отречении, о которой стало известно лишь утром. О реальном бегстве Скоропадского и Долгорукова мы имеем лишь косвенную информацию, требующую уточнения. В своих воспоминаниях Скоропадский утверждал, что еще днем 14 декабря находился в Киеве. По некоторым данным Долгоруков так же какое-то время оставался на своем посту, и лишь после того, как украинские войска вошли в Киев, укрылся от них в одной из немецких частей.