Фред Уинтерботэм - Операция «Ультра»

Наконец, к середине 1943 года господство немецких подводных лодок в Атлантическом океане было ограничено, а потом и сломлено — благодаря утрате «дойных коров», применению новых типов самолетных радиолокаторов для обнаружения подводных лодок (прежние типы радиолокаторов можно было обнаружить с подводной лодки, что давало ей возможность погрузиться до появления самолетов союзников) и ослаблению строгих правил соблюдения секретности «Ультра», что позволило передавать по радио данные о позициях подводных лодок самолетам союзников, ведущим поиск в море. Работа центра в Блечли облегчилась, когда в захваченной подводной лодке была обнаружена исправная шифровальная машина «Энигма» с полным набором ключей к шифру. Это сберегло много трудов и позволило отвести подозрения немцев, что мы читаем их шифры.

В войне на море были и другие случаи, тесно связанные с «Ультра». Некоторые из них описаны в других частях этого повествования. Но скрытая сторона морских сражений второй мировой войны, как на Атлантическом, так и на Тихом океане, еще ждет изложения.

Другая работа, которой я был занят в течение 1941 и 1942 годов, была связана с организацией СПС при наших войсках на Тихом океане и инструктированием английских и американских командующих и начальников разведки о значении информации «Ультра» и важности соблюдения секретности при ее использовании.

Я не знаю, когда Черчилль впервые рассказал Рузвельту об «Ультра». Вероятно, это было при их первой встрече после событий в Пёрл-Харборе. К тому времени американцы уже перехватывали радиограммы японского военно-морского флота, зашифрованные по типу «Энигмы», и нуждались в нашей помощи. Немцы, видимо, оказались хорошими коммерсантами, убедив японцев купить несколько их машин.

Поэтому мы ознакомили американских криптографов с тайнами «бронзовой богини», и вскоре Вашингтон ввел в действие японский двойник нашей «Ультры». Первыми «клиентами» были адмирал Нимиц и генерал Макартур. Что касается сохранения секретности, то я понял, что американцы готовы согласиться со всеми мерами, которые мы до сих пор разработали в Англии; они даже были готовы «затянуть узел» еще туже, и я был рад передать дело в их руки.

В августе 1942 года генерал Эйзенхауэр со своим штабом разместился в старинном Норфолк-хаусе на Сент-Джеймс-сквер в Лондоне и приступил к формированию штаба союзных сил, готовившихся к операции в Северной Африке. По прибытии американцев я приступил к работе по созданию совершенно новой организации для распространения информации «Ультра» и обеспечения ее секретности. Эта организация должна была охватить все союзные командования в Северной Африке или, когда потребуется, в других частях Западного театра военных действий. Моя работа включала инструктаж всех американских и английских командующих и офицеров их штабов, которые были внесены в список лиц, допущенных к тайне «Ультра».

Список допущенных к тайне «Ультра» был ограничен четырьмя-пятью представителями от каждого штаба, а именно: штаба верховного главнокомандования, штабов групп армий, штабов важнейших объединений сухопутных войск и военно-воздушных сил, действующих как на Европейском театре, так и в Юго-Восточной Азии, а также штабов объединений английских и американских военно-воздушных сил, действующих из Англии.

Перед самой операцией «Торч» нам удалось открыть новые возможности «Ультра», которые имели огромное значение для стратегических бомбардировочных операций союзников. Это была немецкая система метеорологических сводок. Погода над Центральной и Восточной Европой впоследствии стала исключительно важным фактором при планировании дальних вылетов, поэтому сводки ее считались у немцев совершенно секретными. Мы имели преимущество перед противником, когда атмосферный фронт двигался с запада, но во всех прочих случаях эта информация была бесценной. Когда впоследствии генерал Спаатс принял командование американской стратегической авиацией в Европе, действовавшей с баз в Соединенном Королевстве, он приглашал меня присутствовать при инструктаже командиров своих соединений, совершавших бомбардировочные рейды вплоть до Австрии. Сидя в одном из классов знаменитой старинной женской школы Уайкомского аббатства, переоборудованной под американский штаб, я наблюдал, как тщательно офицер метеорологической службы докладывал о погоде на всем пути до объекта и обратно. Никто, рад отметить, не спросил, откуда ему это известно, но, если кто-нибудь подвергал сомнению прогноз, Спаатс обращал свой взгляд на меня и, посматривая проницательными глазами из-за очков в золотой оправе, подмигивал, а потом спокойно говорил: «Думаю, что на прогноз можно положиться».

Перед 8 ноября 1942 года я вылетел в Гибралтар проследить, чтобы никто не потерялся, и поддерживать связь с Эйзенхауэром до его отъезда в Алжир. СПС Эйзенхауэра разместилось в пещере, вырубленной в скале. Там было холодно и сыро. Совершенно неожиданно все наши планы стали реальностью. Теперь «Ультра» предстояло выдержать испытание в большой десантной наступательной операции союзников. Как ни странно, величайшая ценность «Ультра» в те дни, перед самой высадкой в Северной Африке, состояла в получении информации негативного характера.

Примерно за месяц до этого Кессельринг и Берлин обменялись радиограммами, в которых каждая сторона информировала другую о разведывательных донесениях, касающихся предстоящей высадки союзников в западной части Средиземного моря. Кессельринг признавал, что не знает, где произойдет высадка, но в начале ноября сообщил в радиограмме «Ультра», что ожидает высадку либо в Северной Африке, либо в Сицилии, либо в Сардинии. Это было особенно важное сообщение в то время, так как если бы Кессельринг твердо знал о наших намерениях, он, вероятно, мог бы использовать французов в Алжире для оказания нам сопротивления, что имело бы роковые последствия. Тем не менее он просил у Гитлера подкрепления, чтобы сосредоточить войска в Сицилии и Южной Италии в качестве меры предосторожности. Дважды получив краткий отказ от Гитлера, Кессельринг отдал распоряжения о сосредоточении имевшихся в его распоряжении войск и транспортных самолетов на юге Италии. После этого, если не считать радиограммы в Берлин о том, что вблизи испанского побережья замечены конвои, он хранил молчание. Эйзенхауэр был в приподнятом настроении; это был наш первый опыт в «антиультра», который внушал нам твердую надежду, что в конечном счете мы добьемся ценнейшего фактора внезапности.

Кессельринг, как известно, был авиационным командиром. Мы уже знали через «Ультра», что он постепенно укрепляет свои позиции на Средиземном море и после поражения Роммеля под Эль-Аламейном не станет терять времени, как только узнает о наших намерениях.