Валерий Киселев - Заплачено кровью

Яманов выстрелил ему в грудь, немец, выкатив глаза, медленно и молча повалился на землю. Второй пленный в ужасе вытянулся по стойке "Смирно". Опешил от этой сцены и часовой, курносый парень с винтовкой.

- Оттащи эту шваль отсюда, - сказал Яманов часовому. Ему было неловко перед ним за свою минутную слабость. Он не должен был убивать этого пленного, но и сдержать себя после всего пережитого за последние дни не смог.

В избе полковник Гришин допрашивал пленного генерала:

- Значит, говорить с нами отказываетесь? Ну что ж, дело ваше.

Немец, холеный, седой, с аккуратным пробором, лежал на лавке. Ноги его были обмотаны каким-то тряпками.

- Что с ним делать, товарищ полковник? - спросил Лукьянюк Гришина.

- А что бы он с тобой делал, если бы ты к нему в лапы попал?

Они вышли из избы и как раз подошел лейтенант Баранов.

- Немедленно поднимай роту и на хутор, - выслушав его доклад, приказал полковник Гришин старшему лейтенанту Михайленко, - а то уйдут еще. Капитан Балакин, вы тоже со своими людьми идите за Михайленко.

- Там танк был, товарищ полковник, - перебил его Баранов.

- Эй, танкист, - постучал Гришин по броне забрызганного грязью Т-34, отставшего от бригады Бахарова и двое суток двигавшегося со штабом полковника Гришина.

Из люка вылез капитан, явно навеселе, с папиросой в зубах.

- Съезди на соседний хутор, дело есть, - приказал Гришин, - Ребята мои покажут.

- Пусть садятся на броню, - сказал капитан и скрылся в башне.

Лейтенанту Вольхину до этого никогда не приходилось ездить на танке, да и видел-то он его близко впервые в жизни, поэтому залез на броню с большой охотой. Бойцы облепили танк так, что, казалось, именно из-за них он и сдвинулся с места с таким трудом.

Рота старшего лейтенанта Михайленко и отряд капитана Балакина прибыли на хутор, думая, что придется вести бой, но немецкий танк незадолго до их прихода ушел, и Михайленко, пожав руки вылезшим размяться танкистам, сказал:

- Спасибо, но помощь ваша не понадобится. Можете возвращаться.

- Стоило горючку жечь? Другой раз не зовите.

К бойцам, облепившим машины, со всех сторон сбегались женщины и ребятишки.

- Товарищи! Забирайте из машин все, что хотите. Муки вот - целая машина. Только побыстрее, сейчас будем сжигать и уходить, - кричал лейтенант Михайленко.

Бойцы быстро скидывали с машин мешки и ящики.

- А вы уходите или оборонять нас будете? - спросила Михайленко молодая женщина.

- Уходим, бабоньки, но скоро вернемся.

- А нас, значит, на немцев оставляете? - заголосила другая. - Куда я с тремя детьми - мал-мала меньше.

- Поджигайте скорее, - не обращая внимания на женщин, крикнул Михайленко своим бойцам. - Тряпку в бензин и на двигатель.

Несколько автомашин быстро занялись огнем.

- Отгоните от домов, сгорим все! - закричала какая-то женщина.

- Как теперь отгонишь? Да мы и не шофера, - ответил ей Вольхин. Ничего, не сгоришь.

Вдруг в одной машине сильно рвануло и через ребра, на которых крепится тент, во все стороны полетели десятки разноцветных ракет.

- Вот и фейерверк по случаю победы, - улыбнулся Вольхин.

- Всем обратно! - подал команду лейтенант Михайленко. - Дело сделано.

- В общей сложности сто пятьдесят автомашин с боеприпасами, обмундированием, продовольствием, - радовался победе полковник Гришин. Такого успеха и ожидать было невозможно в наших-то обстоятельствах! Петр Никифорович, - обратился он к Канцедалу, - Сейчас же запиши всех отличившихся. Выйдем - всех к наградам представлю! Туркина, Михайленко, Филиппченко, Балакина - особенно. Ну, связисты, ну, молодцы, вот что значит кадр!

Рано утром к колонне немецких автомашин у хутора Гремячего подошли два наших Т-34.

- Эй, кто тут старший? - из башни вылез чумазый танкист. - Мне сказали, что здесь должны стоять два бензовоза.

Лейтенант Червов показал машины танкистам, они быстро зацепили их тросом и утащили в деревню. А минут через пять на колонну снова вышел танк, на этот раз - немецкий, встал метрах в двухстах и начал методично поливать дорогу из пулемета.

- Не мог ты раньше подойти, ох и получил бы по зубам! - ругался Червов.

По танку выстрелила наша сорокапятка, единственная, оставшаяся в отряде полковника Гришина, и танк перенес огонь на нее. От второго попадания у танка заклинило пулемет. Он выстрелил болванкой и одна из сосен, стоявших за дорогой, переломилась пополам.

- Снаряды кончились! - закричал кто-то из артиллеристов. - Эй, кто там, в передке еще есть! Принесите скорее!

Лейтенант Червов, все это время лежавший за обочиной как раз напротив танка, привстал, чтобы сбегать за снарядом, но в эту же секунду что-то сильно ударило ему под мышку. Рука сразу онемела, по всему телу разлилась чудовищная боль.

- Что с тобой, лейтенант? - подполз к нему Вольхин.

- Рука... - простонал Червов.

- Ну и везучий же ты, Андрей. Смотри, чем тебя: болванка! Всю лопатку сплющило. Хорошо еще, что не в лоб, - говорил Вольхин, оттаскивая Червова в сторону. - Ничего, пройдет. Благодари бога, что у него не снаряды, а болванки оказались, и то калибра тридцать семь миллиметров, а то - конец бы тебе. Да и эта болванка: ладно что под мышку, а не в лоб.

Червов лежал бледный от пережитого потрясения и страха.

Они подружились с первого взгляда. У обоих было такое чувство, что знают друг друга давно. Что их сблизило - может быть, то, что один не имел подчиненных, хотя и был лейтенантом, как Червов, потому что занимался радио, а другой не имел их, потому что потерял свою роту. Оба они были в эти дни как бы сами по себе, хотя и среди людей, это их и сблизило.

- Сейчас я тебе попить принесу, - сказал Вольхин Червову.

У немецкого танка заглох мотор. Не стреляло и наше орудие - снарядов ему так никто и не подал. Несколько минут бойцы, лежавшие в придорожной канаве, напряженно ждали, что же будет дальше. Наконец, у танка заработал двигатель, он дал задний ход, круто развернулся и уполз за бугор.

- Зажигай машины! - услышали все знакомый голос лейтенанта Михайленко. - Отходим в деревню!

Минут через десять на дороге дымными кострами занялась вся автоколонна, так и не дошедшая до фронта, снаряды, которые предназначались для гудериановских дивизий, рвались не в русских окопах, а в немецких машинах.

Полковник Гришин после боя у Гремячего почти сутки ждал сведений от своих разведгрупп, посланных в разные стороны километров на пятнадцать. Крупных сил немцев в близлежащих деревнях не было, а одна из разведгрупп принесла весть, что параллельно их маршруту, чуть севернее, движется большая колонна наших.

Это были остатки 269-й стрелковой дивизии.

- Будем соединяться с ними, - решил полковник Гришин. - Яманов, готовьте людей к движению.

Лицо одного из танкистов, ремонтировавшего траки, показалось Гришину знакомым и он, пока собиралась и строилась колонна, подошел к нему.