Алексей Щербаков - Наполеон. Как стать великим

В отличие от большинства соратников Наполеона, Бертье был «военным специалистом» — служил еще в королевской армии. (Опять напрашиваются параллели. Во время российской Гражданской войны в Красной армии штабистами часто служили профессионалы этого дела, начинавшие в царской армии. Результат известен: красные победили.) Кроме того, Бертье успел повоевать и по ту сторону океана — сражался на стороне американцев в Войне за независимость. Штабная работа — это не та, в которой можно достичь успехов исключительно за счет гениальности. Тут нужен опыт и еще раз опыт. И кроме того, — призвание. Как говорят военные, командир и штабист — это две разные психологии.

Так вот, Бертье был чуть ли не идеальным начальником штаба. Он обладал поразительной работоспособностью и феноменальной профессиональной штабной памятью. Могут возразить: Наполеон обладал теми же качествами. Но не мог же Бонапарт вникать во все! Ведь и компьютер, у которого памяти хватит на тысячи Наполеонов, порой «клинит» от избытка информации. Война — это бесчисленное количество мелочей. Которые должен знать начальник штаба. Сколько в каждом полку реально осталось людей? В каком состоянии дороги, по которым предстоит двигаться? Когда подвезут боеприпасы и продовольствие? И так далее, и тому подобное. Все эти нити сходятся к начальнику штаба. И голова Бертье действительно работала, как компьютер с мощной оперативной памятью. Он помнил всё!

А вот на самостоятельные действия Бертье не был способен в принципе. Не получалось у него командовать! Можно сказать, что в тогдашнем военном мире он был «лучшим из вторых». Бонапарт это знал и никогда не пытался продвигать Бертье в маршалы. Символично, что умер Бертье в 1815 году — в год окончательного падения Наполеона.

А вот еще одна «пружина» армейской и политической машины Наполеона — Антуан-Мари Лавалетт. Он был одним из наполеоновских адъютантов. Иногда эту должность полагают чуть ли не «лакейской». Особенно в среде боевых офицеров. Расфранченный «адъютантик», который путается под ногами — ходячий образ в художественной литературе. Между тем это не совсем так. Конечно, адъютант — это не командир батальона, который ходит под пулями. Но для полководца хорошие адъютанты — люди очень нужные. Они — те, кому он верит безусловно. Адъютант должен уметь быстро разобраться в ситуации — военной и политической — и точно доложить. Ведь в гуще сражения кто-нибудь из подчиненных может, к примеру увлечься и докладывать: «Ура, мы ломим! Дайте еще подкреплений — и будет победа». Так было, к примеру, под Бородино. Ней был уверен: еще немного — и он сломит русских. А было все совсем не так. Вот адъютант и должен разобраться: что и как. Лавалетт был именно из таких людей.

Приведу кстати из жизни Лавалетта занятный эпизод, который вполне подойдет для авантюрного романа. Во время «Ста дней» Наполеона Лавалетт перешел на его сторону. После того, как все кончилось, вернувшиеся Бурбоны стали разбираться с «изменниками». «Под раздачу» попал и Лавалетт. Адъютанта императора посадили за решетку. Ему светила «вышка». Из попыток добиться помилования ничего не вышло. За день до казни к нему допустили на свидание жену — Эмилию Богарне, племянницу Жозефины. Через некоторое время она вышла, закрыв лицо, опустив голову и сгорбившись, спотыкаясь на каждом шагу… И ушла. Как вы, наверное, уже догадались, когда утром пришли за арестованным, — поняли, что казнь отменяется. Потому что в камере находилась Эмилия Богарне. А Лавалетт прямым ходом двинул в Америку.

Вот такую команду подобрал в итальянском походе Наполеон. Все они были с ним до конца. До своего или императорского.

В итальянском походе проявилась еще одна черта Наполеона — абсолютно наплевательски относиться к международному праву. Конечно, это право во все времена являлось фиговым листком. Любые договоры всегда и везде нарушаются, когда это кому-то становится выгодным. Но Наполеон даже не делал и вида, что воспринимает всю эту гуманитарную канитель всерьез. Не придумывал никаких оправданий. Или почти не придумывал. Так, в Италии, как и потом в других войнах, он не обращал ровно никакого внимания на такую «мелочь», как нейтралитет тех или иных государств. К примеру, Тоскана была нейтральной. Ну, и что с того? Нужно ему было занять это герцогство — он его и занял. [4] По этому поводу можно привести забавный факт. Франция в XX веке два раза (в обе мировые войны) горела синим пламенем, потому что полагала: Бельгия сохраняет нейтралитет, и немцы не станут через нее наступать. Своей собственной истории не знали, что ли? И даже не пытался обосновать свое хулиганское поведение. Когда в том же походе требовалось занять Венецианскую республику, он нашел замечательный повод: на ее территории найден убитым один французский солдат. Как сказал много лет спустя мудрый китаец Мао Цзэдун, «винтовка рождает власть». И попробуй, поспорь с этим. Особенно, если у тебя нет винтовки.

Двигаясь по Италии, занимая города и области, Наполеон по мере сил воплощал в жизнь свой принцип: война должна сама себя кормить. Он и его маршалы со спокойной совестью брали в захваченных городах все, что считали нужным. Не только припасы и воинское снаряжение. А вообще — все, на что падал взгляд. Включая произведения искусства. Вообще-то это называется «грабеж». Но с другой стороны, так уж повелось издревле. Только к концу XVIII века этот увлекательный процесс стал прикрываться разными словами вроде «контрибуций» и прочими словесными фиговыми листочками. А Наполеону прикрываться было некогда. Он просто и честно грабил.

Население относилось к этому по-разному. Иногда пыталось возмущаться. Так, в городе Луго местные жители убили нескольких особо обнаглевших французских драгун. Наполеон отреагировал на это сурово. Город был отдан на разграбление, все жители, подозревавшиеся в нелояльности, были перебиты. Но обычно все проходило мирно. Большей частью — никак. Наполеон, прямо скажем, не особо лестно оценивал жителей завоеванной страны: «дряблый, суеверный, трусливый, увертливый народ». В это же время он выработал свои основные правила поведения в оккупированных землях: ненужных жестокостей не допускать, а любое сопротивление подавлять без пощады. Это прекрасно работало в «цивилизованной» Европе. Но вот в более «крепких» землях такое не прошло. В Испании и России эти методы с треском провалились…

Особенный размах увлекательное дело экспроприации приобрело в Папской области. Напомню, что тогда римский Папа был не только главой Католической церкви, но и светским государем. Формально он им и теперь является (Ватикан считается независимой территорией), но тогда это было всерьез. Папская область занимала довольно обширные (по итальянским меркам) и богатые (по любым меркам) земли.