Демиен Милкинз - Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником

© Демиен Милкинз, 2022

ISBN 978-5-0056-2884-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда я посещаю выставки современного искусства, меня неотступно преследует чувство, которое обыкновенно испытывает человек в той разновидности снов, где он обнаруживает себя голым среди толпы. В сновидениях такого рода я обыкновенно окружен людьми, абсолютно не реагирующими на то, что посреди улицы стоит человек без штанов или даже совсем ню. При виде моей наготы застенчивые барышни не прячут зардевшие ланиты за веерами из страусиных перьев. Набожные старушки не пронзают «похабника» испепеляющим взором, поспешно осеняя себя крестным знамением. И даже глупые мальчишки не тычут в меня пальцами, громогласно сообщая всем окружающим о моем постыдном положении. Оказываюсь ли я на своем рабочем месте, на выпускном вечере или просто в кругу знакомых, мой непристойный вид никому не мешает обсуждать ежемесячный отчет, предаваться воспоминаниям о былых веселых деньках или разбирать недавно увиденный спектакль.

Через некоторое время, убедившись, что моя нагота заметна только мне самому, я начинаю вести себя так, как будто с моим костюмом всё в полном порядке. Я вступаю в светские разговоры, передаю соль или, раскрыв папку с графиками и диаграммами, начинаю вводить коллегу в курс дела. В общем, веду себя так, будто я абсолютно ничем не отличаюсь от окружающих меня людей. И всё вроде бы нормально, но вот это ощущение, что они-то на самом деле одетые, а я-то на самом деле голый, – вот оно и приходит на ум в то время, когда я прогуливаюсь меж экспонатов выставки современного искусства.

Я стою посреди многолюдной толпы, состоящей из людей всех возрастов, национальностей, цветов кожи, сексуальной ориентации и социального положения. Все эти люди здесь ради общения с высочайшими образцами современного искусства. Это облаченные в золотые ризы всезнания небожители, остро чувствующие тончайшие оттенки идей, смыслов и форм окружающих их произведений. И вот я хожу между ними, несчастный, приземленный, голый простак, время от времени заводя светский разговор, то и дело передавая соль, а порой даже вводя кого-то в курс дела.

Полагаю, те из вас, дорогие читатели, у кого экспонаты modern-art-галерей вызывают такое же недоумение, как и у меня, уже задумывались о современном искусстве.

Отчего эти испачканные краской холсты, груды мусора и странного вида железки присвоили себе право называться искусством? Почему другие люди ходят на эти выставки, а после уверяют, что получили от их посещения огромное эстетическое удовольствие, тогда как мы с вами, глядя на эти аморфные пятна и на предметы, в непонятной последовательности расставленные внутри странных пространств, ощущаем разве что легкую тошноту? А главное, почему сверхбогатые, а стало быть, очень неглупые люди выкладывают такие чудовищные суммы за право обладания подобными арт-объектами? Неужели это с нами что-то не так? Ведь не может же быть такого, чтобы буквально все вокруг сошли с ума и стали принимать за что-то драгоценное предметы, которые мы с вами вряд ли повесим даже на стену собачьей будки…

Однако если вы захотите научиться самостоятельно отличать настоящее произведение искусства от банальной поделки, вас ожидает полнейшее фиаско. По мере изучения классической живописи вы начнете более-менее понимать, почему та или иная картина является шедевром. Проблемы начнутся позже, когда вы вплотную подойдете к тому предмету, ради которого, собственно, и затеяли весь этот сыр-бор, – к современному (актуальному) искусству.

Естественно, как и в случае с классическим искусством, вы захотите обратиться к профильным специалистам, чтобы они разъяснили, что к чему в этом загадочном арт-мире. Но если те люди, что помогали вам разобраться с классикой, действительно дали вам критерии, в соответствии с которыми можно самостоятельно определить ценность представленного на ваш суд произведения, то вся «наука» contemporary-art-экспертов будет сводиться к простому перечислению признанных гениев современности, и, соответственно, всё, что не они, можно смело отправлять в категорию «бесполезный хлам».

«А все-таки как это определить самостоятельно?» – сделав бровки домиком, жалобно спросите вы. «Ну как-как?! – раздраженно воскликнут эти высоколобые интеллектуалы. – Всё же ясно! Сначала вы хорошенько заучиваете наш список, затем идете в музей современного искусства, и, если вы узнаёте там что-то из того, что мы тут перечислили, значит, перед вами безусловный шедевр, и вы имеете полное право им восхищаться. Вот этот, например, набор пластиковых кубов, приклеенных к стене, есть в нашем списке, так он и стоит двадцать миллионов долларов, а те кубы, которые вы сами к стене приклеите, не будут стоить ничего». – «А кто решает, что сколько стоит?» – робко спросите вы. «Мы», – самодовольно ответят эксперты. «А по каким критериям вы это определяете?» – простодушно осведомитесь вы. «По загадочным и для ваших средних умов непостижимым», – брезгливо улыбаясь, ответят они.

Но нет, дорогие мои, так не пойдет! Не забывайте, вы все-таки говорите с человеческим существом. А человек потому и стал доминирующим видом, что, когда он искал ответы на свои сокровенные вопросы, его ничто не могло остановить. Так что вы, конечно, извините, но мы не собираемся принимать на веру ваши слова, и, несмотря на уверения в совершеннейшей нереализуемости подобной затеи, мы всё же попытаемся самостоятельно отыскать эти самые загадочные и непостижимые универсальные критерии оценки произведений изобразительного искусства. Разобраться, так сказать, кто здесь прилично одет, а кто, извините, без штанов!

Итак, меня зовут Дэмиен Милкинз, я автор книги, которую вы держите в руках / читаете на экране своего электронного устройства, и я предлагаю вам провести совместное расследование, посвященное поиску критериев оценки произведений изобразительного искусства.

«А кто вы такой, Дэмиен Милкинз?» – резонно спросите меня вы. Что ж, я отвечу.

Для начала: Дэмиен Милкинз – это мой псевдоним. Несколько последних лет я живу и тружусь на берегах Туманного Альбиона, а посему в своей рабочей переписке предпочитаю использовать эту древнешотландскую фамилию, наиболее близкую по своей этимологии к моему славянскому антропониму. Мне бы не хотелось раскрывать свое настоящее имя в рамках этой книги еще и потому, что я справедливо опасаюсь ответного удара со стороны того сплоченного профессионального сообщества, против которого решился возвысить голос.