Энтони Кидис - Паутина из шрамов

Единственной проблемой оставалась моя больная голень. Даже после недельного отдыха боль не ослабевала. Кости моей голени подвергались мелким продольным трещинам, потому что мышцы и сухожилия были раздуты до такой степени, что ослабляли кости. Ходить было больно, прыгать ещё больнее. Но я должен был выйти и выступить лучше, чем когда-либо, несмотря на то, что ноги ужасно болели. За два дня до концерта я встретился с доктором.

— Док, у меня болит голень. Дайте мне, пожалуйста, мышечное успокоительное или что-нибудь, что не повлияет на мою голову, и я смогу выступить, — попросил я.

Он предложил адвил, но я сказал, что пробовал его, и мне не помогло.

— Есть одно ненаркотическое обезболивающее, «ультрэм», — сказал он, — оно широко применяется спортсменами, которым нужно выступать в таких условиях, как и вам. Примите одну таблетку днём и одну прямо перед концертом.

За день до первого шоу, я принял ультрэм, и о, чудо, я чувствовал себя довольно одурманенным. Не так, когда я могу сказать точно, что я под кайфом, но клянусь, я чувствовал себя одурманенным хотя бы немного. Это не мог быть ультрэм, потому он был ненаркотическим, поэтому я решил, что мне просто хорошо. Я принял ещё одну перед концертом, и ого, мои ноги вообще не болели.

Мы отыграли концерт, и это был сумасшедшее веселье, пятьдесят тысяч киви прыгали в унисон. Они знали слова всех песен, даже новых, и это было невероятное ощущение. Джон блистал со своей гитарой, Чед был оркестром взрывающихся орудий, Фли представлял собой сгусток первобытной племенной энергии, а я отлично чувствовал себя как вокалист и фронтмен. И не было никакой боли! Я был готов целовать землю.

Всё было хорошо, а когда мы вернулись в отель, я занялся сексом с Йоханной, и случилось что-то необычное. Мы трахались и трахались, а я никак не мог кончить. У меня с этим никогда не было проблем. Позже я догадался, что это могло быть из-за ультрэма, но как он мог повлиять на то, что я не мог кончить? Это, возможно, был прославленный ненаркотический адвил, который я принимал раньше. В принципе, это не имело смысла.

Я думал, это удивительно, что я могу ослабить боль ненаркотическим средством, после которого я ещё и отлично себя чувствовал. Часть меня прислушивалась к голосу в моей голове, который говорил: «О'кей, тебе нужно принять ультрэм в три, а сейчас полдень, так, может быть, ты примешь его немного раньше срока». В середине тура мне нужно было снова получить рецепт. Доктор сказал мне, что ультрэм не содержит никаких наркотических веществ, и я не был под кайфом. Это была просто иллюзия искусственного удовольствия, которое я так любил.

Мы сыграли в Окленде и отправились на Золотой Берег Австралии. Мы открывали фестиваль на Олимпийском стадионе в Сиднее. Физически, я был в отличной форме. Мои ноги не беспокоили меня, я занимался каждый день, бегал, плавал и делал растяжки. У меня с Йоханной был фантастический секс. Мне нравилось всё, что происходило вокруг. Но потом я начал замечать, что Фли не испытывал такой же эйфории и радости жизни от путешествий, музыки, людей, неба. Он совсем не был на этой небесной волне.

Во всю эру Californication у Фли было много личного дерьма в отношениях с его девушкой. Я знал, что он был огорчён, болен, подавлен, что мучился из-за всего этого. Но я также знал, что он сам загнал себя в эти проблемы. Бывает, мы долгие годы создаём вокруг себя невыносимую атмосферу, пока не находим больше сил в ней находиться; это совсем не проделки злой судьбы, свалившиеся ему на голову, он сам создал их. Он просто зарывался в свою печаль. Он был подавлен, но должен был ценить ту огромную любовь, которую мы с Джоном дарили ему. Мы поддерживали его, были рядом. Ситуация была не такой, как в период «Mother's Milk», когда Джон и я сдружились и оставили его в одиночестве. А Фли порой может быть примадонной, особенно это проявилось раньше, когда мы играли с Дэйвом. Тогда Фли был готов немедленно уйти из группы.

Да, кстати, всё то негативное, что я когда-либо говорю о Фли, вызвано тем, что он мой брат, и я его люблю. На самом деле, это забавно, доставать и спорить друг с другом. Каждый из этих парней, Фли, Джон, Чед, соединяет меня с Богом, и я никогда не сделаю ничего, чтобы изменить кого-либо из них или тот опыт, который был в наших отношениях. Каждый из них подарил мне любовь, музыку и ту жизнь, о которой я только могу мечтать. Но в то же время, я не могу не смеяться над всеми нашими недостатками. Я не превращаю отношения в шутку, чтобы поднимать себя в своих же глазах; просто так происходит оттого, что мы все такие чудаки.

Фли продолжал страдать и эмоционально, и физически. Он чувствовал себя убитым, иссушенным, разобранным на части и рассредоточенным. Когда мы приехали в Мельбурн, мы устроили собрание группы. Питер Мэнш должен был рассказать нам о предстоящем американском туре. Мы думали, что европейский тур был насыщенным, но после того, как Питер объявил, сколько концертов намечено в штатах, я был в приятном шоке от их огромного количества и был готов отправиться в путь. Но Фли просто сломался и объяснил, что он не сможет насладиться этим опытом. По его взгляду можно было определить, что он был на пределе.

Он даже предложил разделить тур на сегменты: три недели концертов, десять дней отдыха и так далее. Это было действительно революционная идея, которая сводила к минимуму возможность заработать какие-то деньги, потому что в течение этих десяти дней нужно было продолжать платить всей нашей команде зарплату. Нужно было содержать все автобусы, грузовики, а это требовало таких же затрат, исключением были только отели, потому в туре на всё нужны деньги.

Мы осознали, что предстоящий тур не был средством получения максимального количества денег; цель была хорошо повеселиться, получить от всего удовлетворение и остаться здоровыми. Мы приняли это расписание и, ради Фли, точно придерживаемся его и сейчас.

Фли также предложил другую важную идею. Мы уже долгое время занимались благотворительностью, и однажды, когда мы были на выходных в австралийском доме Фли, мы поговорили о том, чтобы взять часть наших доходов и создать что-то вроде благотворительной организации. Мы решили взять пять процентов нашей прибыли от туров и раздать их. Просто отдать их лучшим благотворительным фондам, какие мы только могли найти, были ли это исследования раковых опухолей, детские больницы или музыкальные программы, всё, что угодно. Это довольно большой процент дохода, потому что половина всегда уходит на расходы во время туров, ещё двадцать процентов идут менеджерам, пять — юристу и пять — бухгалтерам.

Мы рассказали об этом Джону и Чед, и они согласились, что идея была отличной. Это привело к огромным положительным изменениям, потому что теперь мы получали удовольствие оттого, что помогали всем этим людям. Это поразительно приятное чувство, быть полезным. Дети посылают нам свои фотографии и письма с благодарностями, в которых говорят, как много значит для них то, что мы помогли им с медицинским обслуживанием, игровой площадкой или музыкальными инструментами. Это было одно из самых лучших решений, которые мы когда-либо принимали все вместе. Но вскоре эта эйфория исчезла, и мы снова вернулись к обычным, мирским проблемам. В Австралии мы с Йоханной снова начали ссориться. Мы гуляли по великолепному старому району Мельбурна и вдруг стали ругаться. Это была ядовитая ссора; мы кричали друг на друга, она подначивала меня, а я хватал её, и это было хорошим средством уладить ситуацию. Но многие люди проходили мимо и думали, что это ссора двух супругов. Я не знаю кто, как они считали, был неправ, но люди останавливались и спрашивали, не нужна ли ей помощь.