Куртис Кейт - Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой

Буквально перед окончательным развалом Народного фронта, произошедшим в июне, Сент-Экзюпери согласился вернуться в Испанию, на сей раз для «Пари суар». Условия, предложенные ему Жаном Пруво, были невероятно щедрыми: 80 тысяч франков (3200 долларов США) за десять статей. Как и у конкурирующего «Энтранзижан», у «Пари суар» также был самолет, за штурвалом которого сидел ас времен Первой мировой войны майор Леметр. Но из-за отказа французских страховых компаний страховать полеты на «фронт» Сент-Экзюпери отправился на юг на другом самолете, совместной собственности «Пари суар» и лондонской «Дэйли экспресс».

Мадрид, которого он достиг во второй половине апреля, находился в осаде, и стрелки Франко, окопавшиеся на высотах Гарабитас, постоянно обстреливали город снарядами, убивавшими случайных прохожих на Гран-Виа и заполнявшими улицы осколками стекла и обломками кирпичей. В гостинице «Флорида», где Сент-Экс оказался расквартированным вместе с Эрнестом Хемингуэем, Джоном Дос Пассосом, Мартой Гелхорн, Гербертом Мэтью, Сефтоном Делмером и небольшой армией других журналистов, случайный кусок шрапнели застрял в стене, а шальные пули расщепляли оконные рамы и разбивали зеркала. Город начинал страдать от нехватки продовольствия, и, опасаясь самого плохого, Сент-Экзюпери решил запастись грейпфрутами, которые натаскал в большом количестве в свою комнату. Но его природное великодушие скоро взяло верх над скупостью, когда как-то ночью снаряд взорвал гостиничный бойлер с горячей водой. В коридорах началось столпотворение, поскольку постояльцы помчались из своих комнат, спасаясь от облаков пара, но Сент-Экс успел заполнить корзину плодами и с удовольствием оделял ими на лестнице представительниц слабого пола со словами: «Могу я вам предложить грейпфрут, мадам?»

Среди французских журналистов, с кем он столкнулся в Мадриде, был и Анри Жансон, направленный освещать дела на республиканском фронте для «Канар аншене». Обычно спокойный, Сент-Экс, к значительному удивлению его друга, теперь проявлял «экстраординарную экзальтацию. При упоминании имени Франко он взрывался. Не выносил этих генералов-мятежников… На станции Ирун я сказал ему, что вступил в спор с Андре Сальмоном и Эммануэлем Бурсье, корреспондентами, выбравшими другой лагерь. Сент-Экс обнял меня. Бомба взорвалась на расстоянии нескольких ярдов от нас. «Отныне, – вскричал он, – мы – братья!».

Согласно Жансону, Сент-Экзюпери был возмущен нищетой испанцев, ошеломлен их храбростью и опечален колоссальной сумятицей в стране. Он сказал Жансону, что хотел бы проехать по всему фронту. Жансон взял его на встречу с Дуррути, лидером Федерации анархистов Иберии, которого позже русские убили вместе с его соратниками. Дуррути немедленно выделил новый «роллс-ройс» в их распоряжение и весело пожелал им приятного пребывания в Испании.

«Шофер, у которого в баке сидел бык, – снова вернемся к Жансону, – мотал нас по изъеденным, покрытым воронками, каменистым и скалистым дорогам Испании, словно мы ехали по сверхсовременному шоссе с четырьмя полосами. Как мы не свернули шею под припекающим затылок солнцем? Чтобы развлечься, шоферы Народного фронта придумали типичную испанскую игру. Всякий раз, когда они видели другую машину своих соратников, мчащуюся навстречу, они нажимали на газ и старались не задеть и не оторвать крыло у встречного автомобиля, проносясь мимо со скоростью 150 километров в час. Игра, как можно предположить, требовала значительной ловкости. Сент-Экс, казалось, проявлял к ней острый интерес. Чувствуя себя не так спокойно и уверенно, как он, я лицемерно предлагал нашему шоферу поберечь его великолепный «роллс».

– А зачем? – Он пожал плечами. – Машина реквизирована!

Я не осмеливался добавить, что я больше волнуюсь за свой собственный «кузов».

– Мой друг даст вам пять сотен песет за каждое оторванное вами крыло, – великодушно пообещал Сент-Экс.

Шофер прибавил газу и спел очередной куплет «Интернационала». Я вытер пот со лба. Эта специфическая шутка обещала сделать меня беднее».

Добравшись до линии фронта, Жансон и здесь обнаружил, как трудно сдерживать невольную дрожь в компании «отчаянных» (название, которое они сами себе придумали), чьим любимым развлечением было вырывать чеку из гранаты за секунду или две перед броском. Однажды Сент-Экс оказался во внутреннем дворе здания, которое, как ему сказали, атаковали националисты с другой стороны стены. Анархистский «отчаянный», стоявший рядом с ним, только что бросил гранату на стену, где она и взорвалась. Но смельчак сердито покачал головой. «Слишком высоко!» – крикнул он Сент-Экзюпери с недовольной гримасой. Взяв другую гранату, он выдернул чеку, выдержал секундную паузу и затем подкинул ее. Граната перелетела через стену по более низкой траектории. «Нет… Опять плохо!» – кричал анархист, качая головой. Он кинул еще одну гранату, которая на сей раз проскользнула прямо по кромке стены, совсем как хороший удар на теннисном корте. Если бы он чуть-чуть ошибся, граната прыгнула бы назад и разорвала бы обоих на кусочки. «Ха!» – вскричал анархист, наконец довольный. Все это время он краем глаза наблюдал за своим спутником, чтобы увидеть, не испугается ли тот. Сент-Экс улыбнулся, считая испытание законченным. Но не тут-то было, храбрец снова взялся за гранату. Только чтобы доказать – последний бросок был результатом навыка, а не удачи!

В отличие от более ранних статей Антуана, написанных сразу в Москве, Каире и Барселоне, он отложил новый цикл для «Пари суар» до своего возвращения во Францию. Опасения, которые Жак Мейер в «Энтранзижан» ранее выражал во время ливийского приключения, были теперь драматично подтверждены, когда пришло время предоставить экземпляры редакторам и машинисткам. Поездка Сент-Экзюпери в Испанию началась в апреле и продолжалась до мая, но прошло еще несколько недель, прежде чем первая статья была готова, не говоря уже о других, которые, как предполагалось, должны были появляться в быстрой последовательности. Каждая статья бесконечно долго писалась и переписывалась, причем автор просил внести исправления еще десятки раз уже после того, как текст попадал к Пьеру Лазареву и Эрве Миллю. На заключительных стадиях Антуану приходилось даже прибегать к подкупу, чтобы получить допуск в типографию, где изумленного наборщика просили придержать набор, поскольку автор менял слово, добавлял запятую и в довершение всего заново набирался весь параграф. Постепенно статья становилась все длиннее, Антуан сопереживал героическим защитникам Мадрида и не находил слов, чтобы выразить всю боль, муку и восторг, связанные с увиденными событиями.