Эудженио Корти - Немногие возвратившиеся

Мы с ними жили одной жизнью. Они испытывали те же надежды и терзались теми же страхами, что и мы, они сражались вместе с нами и, как и мы, страдали от убийственного климата, а теперь мы покидали их, оставляли в руках врага? Я старался не думать об этом.

* * *

Варенна приказал мне обойти все без исключения избы, в которых расквартированы солдаты из 30-й бригады, приказать людям срочно получить двухдневный паек и предупредить тех, кто может ходить, чтобы они были готовы "идти работать на позиции на несколько дней". Сбор назначался напротив дома Варенны. Из всех изб каждые два часа к нам должен был приходить посыльный, чтобы поддерживать связь.

Несколькими днями раньше мы составили подробный план нашей зоны, поэтому у меня не было никаких трудностей с обходом изб. Меня сопровождал сержант Мартано, заместитель командира моего взвода. Он как-то рассказал мне, что ему приснился странный сон, из которого становилось ясно, что 16 января произойдет важное событие. Теперь он вспоминал об этом и никак не мог успокоиться.

В некоторых избах солдаты 30-й бригады жили вместе с бойцами из других подразделений, и там уже знали новости. Все обсуждали наш уход из города, причем без добавления фразы "для работы на немецких позициях". С ее помощью Варенна хотел уберечь тех, кто не мог ходить, от отчаяния.

В последнем или предпоследнем доме я увидел Caporalino, маленького связиста из 2-й батареи, которому я помог в "Долине смерти". Он радостно приветствовал меня и тут же сообщил:

- Я не могу идти на работы, signor tenente, я ранен, вы же знаете.

- Послушай, - нахмурился я, - речь идет не о работах. Это совсем другое. Собирайся и выходи вместе со всеми. Можешь считать это приказом.

- Да, сэр. Как скажете.

Больше я его не видел, но точно знаю, что он вернулся в Италию.

Закончив обход изб, мы вернулись к себе.

* * *

Мартано, которого послали в штаб узнать новости, вернулся и доложил, что там вовсю идет подготовка к отъезду. Если после разговора с Варенной я еще не был до конца уверен, что тревога не окажется ложной, то теперь тоже начал собираться. Один из солдат, который ушел вместе с Беллини, вернулся и рассказал, что в тот вечер немцы расстались со старой формой и облачились в новую.

* * *

Мы плотно поели и прочитали вечерние молитвы, благодаря которым (в этом я абсолютно убежден) наш дом остался невредимым, в то время как все соседние, в большей или меньшей степени, пострадали от обстрелов.

Затем мы натерли ноги мазью против обморожения и тепло оделись. У меня теперь имелась пара новых носков и отличная пара верхних теплых чулок гамаш, подарок от Валорци. Мучившая меня раньше проблема промокших ног была решена раз и навсегда. Еще у меня появилась пара армейских рукавиц, которые, если я их не надевал, по немецкой моде болтались на шнурке на шее.

Последние часы в избе мы провели спокойно лежа на тюфяках. Ординарцы затеяли приготовление макарон, но не успели завершить начатое: пора было уходить. Макароны остались русским.

Капитан Магальди, которого продолжала терзать головная боль, решил идти вместе со всеми.

* * *

Часы показывали начало восьмого. Я приказал своим людям одеваться и выходить строиться на дорогу перед избой. Что ждет нас теперь? Сумеем ли мы получить долгожданную свободу, которая все время маячила впереди, но в последний момент ускользала? Я мысленно попросил помощи у Господа.

Реджинато, мой ординарец, в Черткове всегда носил мой фотоаппарат на шее. Сейчас, увидев, что я сам взял аппарат, он с горечью проговорил:

- Вы решили нести его сами, signor tenente, потому что понимаете: мне не дойти... - и он указал на свои обмороженные ноги.

- Что за чепуха! - воскликнул я и протянул ему фотоаппарат. - С чего ты взял, что не сумеешь дойти? Неси его, пожалуйста, если хочешь. Хотя нет, с какой стати я должен потакать глупостям? Я сам понесу аппарат.

Судя по его растерянному, грустному взгляду, я не убедил его.

И Реджинато действительно не дошел.

* * *

Когда люди построились, Антонини и я заняли место во главе колонны, и мы тронулись в путь. Снег громко скрипел под ногами. Мороз не стал долго ждать и немедленно принялся усердно трудиться над своими пленниками, проникая под одежду, кусая и щипая нас со всех сторон.

Капитан Магальди шел одним из последних, почти повиснув на руке своего ординарца Белладженте. Неожиданно он потребовал, чтобы его отвели обратно в дом. Он заявил, что не сможет идти. Как мы ни старались, было невозможно уговорить его сделать над собой усилие. Белладженте бегом вернулся в избу и заручился обещанием русского хозяина дома, что тот на следующий день доставит больного в госпиталь{16}.

В соседней избе остался младший лейтенант Сальвадор, уроженец Триеста, служивший в 62-м батальоне.

* * *

Возле жилища майора У собралось много людей. Все ждали. Солдаты находили в толпе знакомые лица, заводили оживленные беседы. Я присоединился к моему взводу.

Так прошло больше часа. Мы видели, что дорога, ведущая к центру города, постепенно заполняется людьми. Общая колонна вполне разместилась на улице маленького провинциального городка. Нам было далеко до бесконечного потока людей, который двигался по заснеженным дорогам в первые дни отступления. Мы немного походили между домами, затем присоединились к общей колонне. В конце концов двинулись вперед: сначала - дивизия Торино, вслед за ней - Пасубио, затем - остальные армейские подразделения. Будучи артиллерийской бригадой армейского корпуса, мы замыкали шествие.

Немцы шли впереди вместе с несколькими итальянскими частями, которые должны были оказать помощь во время прорыва. Очень медленно, постоянно останавливаясь, мы пересекли небольшую площадь, где стояли танки, затем прошли через центр города. Даже не верилось, что мы видим эти места в последний раз. Я старался все запомнить как можно точнее.

Когда мы подходили к железной дороге, с проезжавших мимо саней меня окликнул офицер. Это был Триосси, с которым мы неоднократно встречались в госпитале. Я сразу же спросил у него о Канделе и получил обнадеживающий ответ. Оказалось, что он где-то впереди тоже едет на санях.

Остановки следовали одна за другой. Некоторые длились вечность...

Часто до нашего слуха доносились автоматные очереди. Очевидно, русские нервничали.

Над нашими позициями, к которым мы шли, не было видно даже вспышек. Возможно, они уже давно покинуты.

Время тянулось бесконечно, мы все еще находились в черте города. Главную опасность в ту ночь для нас представлял мороз. Температура, судя по моим ощущениям, опустилась ниже 30 градусов, и мы переносили ее с большим трудом. Люди все чаще с тоской поглядывали на стоящие вдоль дороги дома. Они выглядели невероятно привлекательными. В конце концов солдаты начали группами отделяться от колонны и заходить в дома. С трудом наведенный порядок нарушился. С каждым часом организованное воинское подразделение начинало все больше походить на толпу. В итоге от колонны почти ничего не осталось.