Робин Брюс Локкарт - Сидней Рейли: шпион-легенда XX века

– А когда же я смогу попасть на борт?

– Когда комиссар сойдет на берег.

– А если он увидит нас?

– Господин Бергман, комиссар сойдет на берег в таком состоянии, что ничего не увидит.

Во втором часу ночи мертвецки пьяного комиссара вынесли на берег. Второпях, пожав руку Александру, я поспешил вслед за механиком и сел в шлюпку.

Ванденбош приготовил для меня теплую одежду и стакан грога. От звука воды за бортом меня охватило радостное возбуждение. Я чувствовал, как будто пальцы вокруг моего горла разжались и я получил возможность вдохнуть полной грудью. Медленно таяли огни Петрограда. Впереди чернело открытое море, Гельсингфорс, Копенгаген, Англия. В тот момент даже германская морская база в Ревеле казалась нестрашной. Предрассветный ветер разгонял тучи. В небе кое-где заблестели звезды. На востоке уже показалась несмелая заря.

Моя первая встреча с Сиднеем Рейли состоялась в гостинице «Адлон» в Берлине. Это было в декабре 1922 года, когда в германской столице происходила сессия Репарационной комиссии. Я жила там с сестрой и матерью. Среди наших знакомых был один забавный господин из британской делегации. Он развлекал нас, умело рассказывая анекдоты. Между прочим, он поведал и о Сиднее Рейли.

Я хорошо помню тот разговор, при котором его имя впервые было упомянуто.

– Знаете ли вы, кто здесь проживает? – спросил английский делегат. – Мистер С. Вы слыхали о нем, граф?

Мы втроем – британский делегат, бывший германский морской офицер, ныне носящий титул графа, и я – пили чай в вестибюле гостиницы «Адлон».

Офицер свистнул.

– Слышал ли я о нем? Конечно слышал. Более того, я видел его. Я говорил с ним. Я обедал с ним. Я пил с ним. И все это происходило на германской морской базе. И он действительно здесь проживает?

– Я видел его сегодня в полдень, – ответил делегат. – Но я не смог перекинуться с ним ни одним словом. Однако ваши слова о нем сильно меня заинтересовали, граф.

– Я не дождусь, когда снова увижусь с ним, – сказал граф.

– Что за отважный человек, а нервы у него – прямо стальные струны. И вместе с тем это такой очаровательный малый. Должен вам сказать, госпожа Чэмберс, что этот господин С. самый таинственный человек в Европе. И кстати, его голова высоко оценена. Большевики отдали бы за него – живого или за мертвого – целую губернию. Трижды они приговаривали его к смерти. Один Господь знает, сколько раз он находился в их когтях. И знаете, я могу почти поклясться: либо он только что из России, либо снова собирается туда.

– Зачем же он отправляется туда, этот мистер С? – спросила я.

– Зов души, – ответил делегат со смехом. – Этот человек живет опасностью. Но скажите, граф, когда вы видели его в последний раз?

– Это было в Ревеле в 1918 году, – ответил бывший морской офицер. – Он только что бежал из Петрограда, там за ним тоже охотились. Мы бросили по его следам лучших агентов нашей контрразведки, но без результата. Однако в один прекрасный день голландское судно привезло в Ревель русского беженца. Он был весьма популярен на морской базе. Оказавшись обаятельным человеком, он подружился со многими нашими офицерами. Но внезапно он исчез. И как раз вовремя. У кого-то уже возникло подозрение, а тайна его личности раскрылась спустя двенадцать часов после его исчезновения.

В тот же вечер мне удалось мельком взглянуть на Сиднея Рейли, мужчину, бывшего в течение двух коротких последующих лет моим верным мужем и которого затем поглотило неизвестное. Однажды во время завтрака я подняла глаза от чашки кофе и встретила взгляд. Он смотрел на меня долго и проницательно, и я почувствовала приятную дрожь. Этот человек был хорошо сложен и прилично одет. Лицо его было худощавым и довольно смуглым. Оно выражало необычайную силу воли и решимость. Глаза спокойные, добрые и немного грустные.

Все это запечатлелось в моей памяти в течение тех нескольких мгновений, когда мы смотрели друг на друга. Затем я посмотрела кругом, нет ли кого-нибудь из моих друзей, кто мог бы представить меня этому незнакомцу. Как выяснилось позже, Сидней был также заинтригован мной. Очень быстро он нашел человека, который смог познакомить его со мной. Этим человеком оказался британский делегат. Он начал беседовать со мной, и его разговор заворожил меня. Он говорил о состоянии Европы, о России, о ЧК, о войне, о Ревеле, и внезапно меня осенило.

– Вы мистер С? – спросила я еле дыша.

– Вы угадали, – ответил Сидней со смехом.

Рейли всегда говорил, что это была любовь с первого взгляда, и я не думаю, чтобы он заблуждался. К концу недели мы были тайно помолвлены. Я тщательно скрывала этот факт от моей матери и сестры в течение того короткого периода времени, пока мы были вместе. Тогда Сидней не мог подробно рассказать мне о своей работе. Вскоре он отправился в Прагу, а затем в Париж. Несколько недель спустя мы снова встретились в Лондоне, куда я направилась для операции по удалению аппендицита.

18 мая 1923 года, в тот день, когда я покинула лечебницу, мы повенчались. Старый друг Сиднея капитан Хилл был свидетелем. В статьях, появившихся на следующий день в газетах, весь интерес был сосредоточен на мне, Пепите Бобадилья, известной актрисе, вдове знаменитого драматурга Хэддон-Чэмберса, а не на человеке, работа которого за кулисами европейской политики была так важна.

Сидней никогда не говорил о своих былых похождениях. Иногда мне казалось, что он хотел выбросить из своей памяти все те ужасные события, которые ему пришлось пережить. Но это было не так. Он был предан не только своей родине, но и той стране, которая его усыновила. Он жил в настоящем и в будущем. Переживания прошлого были лишь инцидентами в той большой кампании по восстановлению его любимой России. Единственное значение, которое он придавал всем своим прошлым приключениям, сводилось к возможности извлечь из них необходимые уроки для своей будущей деятельности. Постепенно я входила в курс тех странных событий, которые происходили за кулисами европейской политики. Я узнала, что в каждой столице Европы русские эмигранты плели заговоры против тиранов, правящих в их стране. В Берлине, в Париже, в Праге, в самом Лондоне небольшие группы эмигрантов были всецело заняты этой деятельностью. Гельсингфорс – столица Финляндии – в буквальном смысле слова кишела контрреволюционными элементами, которых поддерживали и финансировали правительства Европы. Во всем этом движении Сидней был весьма заинтересован и выделял для него много денег и тратил уйму личного времени.

Надеждой контрреволюционеров был Борис Савинков, который жил в Париже. Этого человека во многих кругах практически боготворили. Сам Сидней очень высоко ценил его и рассматривал как потенциального спасителя своей страны. Сидней обратил внимание мистера Уинстона Черчилля на Савинкова, и Черчилль всецело разделял мнение Сиднея.