Олег Царев - Роковые иллюзии

Гувер и его следователи из ФБР жестоко просчитались, недооценив трудность получения информации от допрашиваемого, который продемонстрировал свое мастерство, ускользая от их внимания в течение стольких лет. У ФБР также в то время почти не было практического опыта допроса перебежчиков, и Орлов был самым важным советским официальным лицом из всех, которых они когда-либо пытались «расколоть». Понимая, что Гувер с нетерпением ждет результатов, следователи ФБР, сменившие Маккарти, ошиблись, избрав метод, опиравшийся на запугивание. Он показал свою полную несостоятельность при допросе опытного разведчика, написавшего в СССР пособие по контрразведке и обучавшего технике стойкости на допросах. Сам он был мастером обмана и, как мы теперь видим, умел обратить себе на пользу грубые методы допроса, чтобы скрыть секреты, которые он не хотел раскрывать. Тем не менее ФБР у него вызывало глубокое возмущение. По словам одного из бывших офицеров контрразведки ЦРУ, который впоследствии узнал Орлова так хорошо, как никто и никогда в Америке, «каждый раз, когда я упоминал этот эпизод или когда он об этом думал, у него чуть ли не пена шла изо рта от негодования» [758].

Орлов тоже заставил Гувера и его агентов негодовать из-за крушения их планов. Та немногая информация о советских операциях и агентурных сетях, которую в конце концов удалось получить от Орлова, не дала никаких новых ключей к разгадке тайн, причем добывать ее приходилось с той болезненной медлительностью, которая бывает при извлечении зуба с глубоким корнем. Это показывают рассекреченные разделы его досье, и это подтверждают воспоминания Маккарти и офицеров-контрразведчиков из ЦРУ.

Если не считать сенсационных разоблачений закулисной стороны сталинских «чисток», ФБР было ясно, что от Орлова не удалось получить сведений о его собственной карьере, кроме биографии, в сжатой форме изложенной на половине страницы предисловия к его книге. Там указывалось, что он начал свою карьеру в Экономическом отделе НКВД и работал в советских торгпредствах во Франции и Германии. Работая в Экономическом отделе, он в 1932 году ненадолго посетил США. Орлов не указывал конкретно, чем он занимался на этом посту, кроме того, что работа была связана с поездками по всей Европе в качестве контролера, после чего в 1936 году он получил назначение в Испанию. Там, как он настойчиво утверждал, его деятельность ограничивалась консультированием республиканского правительства по вопросам контршпионажа и партизанских операций, а затем он бежал в 1938 году, спасаясь от мести Сталина.

За давностью времени и ввиду отсутствия у ФБР подробных сведений о внутренних делах Лубянки Орлову было относительно просто скрыть свою роль в создании советских агентурных сетей в Европе. Он даже не намекнул на то, в чем заключалась его секретная работа, и это осталось неразгаданной тайной. Более того, у ФБР не было оснований, чтобы как-нибудь связать Орлова с недавним сенсационным делом Бёрджесса — Маклейна, в котором, как они считали, в отличие от британцев, был замешан и Филби. Впоследствии Филби будет с удовлетворением рассказывать: «Он так и не сказал обо мне ни слова, хотя ФБР и ЦРУ допрашивали его с применением жестких методов» [759].

Орлову удалось скрыть свою центральную роль в предвоенных агентурных операциях за рубежом в определенной степени благодаря своему опыту контрразведчика и способности давать оценку осведомленности следователей по направленности их вопросов. Соответственно он подготавливал и свои ответы. В школе НКВД он обучал слушателей технике «признания» только в том, что известно следователю, а затем изменять направление допроса ложной информацией, которую невозможно проверить. Поэтому Орлову удалось защитить те области своей карьеры, которые он страстно желал скрыть. Прошло так много лет со времени его последней поездки в Москву, что он мог убедительно отрицать всякую осведомленность об операциях, связанных с атомным шпионажем, которые ФБР интересовали в первую очередь. Орлов выразил сожаление, что не мог ничего рассказать о советских агентурных сетях, действовавших в то время в США, хотя и подтвердил, что знал Василия Зубилина, настоящее имя которого было Зарубин. Последний, как уже установило ФБР, был резидентом НКВД в Вашингтоне до 1944 года. Он также рассказал им, что предшественник Зубилина, Петр Гусев (Гутцайт), некогда был его помощником. Хотя Орлов прекрасно знал, что это не соответствует истинной структуре, он тем не менее согласился с ФБР, что в 30-х годах резидент НКВД в Соединенных Штатах обычно действовал через шестерых подчиненных, которым, в свою очередь, помотали трое помощников из компартии США, выступающие в роли связных. Таким образом, в то время, когда он бежал из Испании, по подсчетам ФБР, существовало не менее восемнадцати отдельных шпионских сетей. Орлов допустил также, что эти операции НКВД проводились независимо от операций, как он догадывался, такого же количества шпионских сетей ГРУ, из которых только сеть Уиттейкера Чемберса была к тому моменту разоблачена ФБР.

Усвоив классическую стратегию дезинформации, Орлов старался преуменьшить значение своей собственной устаревшей информации. Для этого он воспользовался прочитанными им тревожными отчетами о послевоенных советских перебежчиках, вроде Ига, которые, давая показания в сенате, говорили, что в Соединенных Штатах продолжают действовать двадцать шпионских сетей ГРУ [760]. Орлов указывал, что советская разведка, несомненно, воспользуется в своих интересах союзническими отношениями военного времени, чтобы увеличить численность своих агентурных сетей в Америке, и что они, должно быть, росли как грибы после дождя в период «холодной войны» благодаря вспомогательным операциям сталинских восточноевропейских сателлитов.

«Должен вам сказать, что советская разведслужба является самой искусной в мире», — говорил Орлов сенатскому подкомитету по внутренней безопасности в 1957 году. Если бы стало известно, сколько всего скрывал Орлов о своем собственном вкладе в это достижение, сенаторы не расточали бы преувеличенных похвал его очевидной откровенности. Хотя Орлов и не мог знать, что Филби, работая офицером связи МИ-6 в Вашингтоне, получил доступ к секретам «холодной войны» ЦРУ или что Блант и другие завербованные им «окс-бриджцы» глубоко внедрились в МИ-5, он предсказал, что КГБ добился своей цели «проникновения в органы безопасности США и других стран» [761].

Такой отвлекающей тактикой не вполне удалось ввести в заблуждение агентов ФБР, глубоко раскапывавших биографию Орлова. Одной из подозрительных областей, которую они обнаружили, были заявления относительно его роли в антитроцкистских чистках в Испании. Их внимание особенно привлекло публичное обвинение, выдвинутое против Орлова бывшим министром информации каталонского правительства. В письме, опубликованном в номере от 11 мая журнала «Лайф», Хайме Миравиталес потребовал, чтобы ему ответили, был ли бывший советский генерал, написавший статьи о Сталине, представителем НКВД в Испании. Бывший министр республиканского правительства Хосе Эрнандес в своих недавно опубликованных мемуарах также обвинил Орлова в том, что он планировал покушение на Индалесио Прието, военного министра республиканского правительства, и осуществил убийство Андрэу Нина «в соответствии с указаниями ликвидировать троцкистов в иностранных государствах» [762].