Александр Анненский - Фанера над Парижем. Эпизоды

– А перечисление?.. – Мережицкий посмотрел на календарь. – Сегодня последний день был.

– Он сделал. – Никанор, порывшись за пазухой, достал бумажку со штампом. – Вот п-п-платежка. Мы и задержались, пока он в свой банк посылал. П-п-передай. – он протянул бумажку Игорю.

– Хорошо. – Мережицкий, рассмотрев платежку, убрал ее в ящик стола. – Значит, мы свои обязательства выполнили. полностью. Тебе, дружок, КТУ за этот месяц полагается, ты это знаешь?..

Никанор пожал плечами, пытаясь подманить к себе Макса.

– Ладно, еще один бессребреник. – Мережицкий развернулся в кресле. – Поезжайте-ка вы вдвоем на Арбат… пусть теперь решает…

– С-с-сейчас?.. – Никанор, наконец, ухватил за лапу смешно заваливающегося на спину щенка.

– Да. – Мережицкий посмотрел на часы. – Здесь вон тот шкаф пока посидит. – он кивнул на оживленно жестикулирующего Крыса за перегородкой. – А вы быстренько туда-сюда. Вопрос один: да-да, нет-нет!

– Л-л-лучше – да. – Никанор поднялся, застегивая куртку.

– Лучше. – кивнул Мережицкий. – И знаешь – насколько?..

…Запихивая в карман пухлый конверт, Игорь вслед за Никанором вышел на улицу. Серебристый джип стоял, уткнувшись в сугроб, и, чтоб до него добраться, надо было дойти до перехода и вернуться. На другой стороне улицы, у обшарпанного одноэтажного особнячка, через весь фасад которого тянулся рекламный щит: «Автомобили – за полцены и в рассрочку!», топталась довольно приличная очередь. За забранными толстыми решетками маленькими окнами было видно, как попав, наконец, вовнутрь, люди доставали из карманов, разворачивали завернутые в газеты толстые денежные пачки. Знакомая бухгалтерша, убеждавшая в чем-то склонившегося к ней военного, заметив Никанора и Игоря, только на секунду подняла на них глаза, не прекращая разговора. На столе у нее лежали красочные проспекты с фотографиями машин.

Двигатель джипа не успел еще остыть, и Никанор, развернувшись, сразу дал газ – тяжелая машина, легко преодолев подъем, с ходу вписалась в дорожный поток. На грязных улицах было тесно, и, сокращая путь, они свернули к набережной.

– Д-д-доллар опять сегодня скакнул, слыхал?.. – объезжая очередную колдобину, Никанор настроил приемник. Знакомый голос ведущей из «Европы-плюс» заставил его улыбнуться: – Во… она тебе нравится?..

– Не знаю. – Игорь смотрел в окно.

– Ну ты д-д-даешь. – Никанор даже оторвался от дороги. – Что ты, она классная подруга. Меня Иван как-то познакомил… на п-п-презентации… Веселая, только худющая очень. – он вздохнул. – Она-то уже и не п-п-помнит, наверное…

– Ты давно с ним?.. – Игорь посмотрел на Никанора.

– Н-ну… – тот кивнул. – Он меня еще, как я Максика, – вот с т-т-таких знает. – он показал рукой от пола. – У меня мать в его п-п-подъезде убирала. ну, она по дому там. – он замолчал, думая о чем-то своем. – А знаешь. – он покосился на Игоря, – я ведь тебе не верил. поначалу. ну, не то, чтобы совсем. но…

– Да ну?.. – Игорь усмехнулся.

– Точно. – Никанор аккуратно обогнал плетущиеся впереди «Жигули». – А что ты д-д-думаешь… сейчас же оборзели все – за зеленые душу сдадут, не то, что своих. А Иван сказал: «…ша, наш он – точка». Может, п-п-потому что не жадный ты… А Иван. он не ошибается. Черт… – впереди на светофоре неожиданно загорелся сразу красный, и Никанору пришлось тормозить так резко, что лежавший у него на коленях Максик сполз на пол. Игорь нагнулся, пытаясь нашарить заскулившего щенка.

Иностранную машину тут же окружила стайка мальчишек с тряпками и аэрозольными баллончиками.

– Дяденька… Стекло протереть?.. – размазывая подтеки, перед глазами замелькали грязноватые тряпки.

– Н-не надо… Вот с-с-саранча. – Никанор нашарил в кармане деньги.

Нащупав, наконец, где-то в ногах обиженного щенка, Игорь ухватил его за передние лапы и, разогнувшись, замер от неожиданности.

Через посветлевшее лобовое стекло прямо на него глядел его Мишка.

– Д-д-держи… н-на всех… – приспустив боковое стекло, Никанор сунул ближайшему из мальчишек несколько купюр и тронул автомобиль с места. В боковое зеркало Игорю было видно, как перескочив на разделительный газон, ребята сразу начали азартно делить полученный капитал и только Миша, опустив тряпку, все еще смотрел вслед удаляющемуся серебристому джипу.

– Не уд-д-дарился?.. – Никанор, взяв Максика, на секунду отпустил руль, пристраивая того за отворот куртки. – Г-г-говорил… сиди тут…

Максик, соглашаясь, облизнулся.

Джип свернул с набережной и ехал теперь вдоль потемневшей от времени высокой монастырской стены.

– С-с-слушай, д-д-давай заскочим. Тут по дороге… Игорь пожал плечами.

– Т-т-три минуты. – Никанор уже выворачивал руль.

…Сбоку от храма, там, где заканчивалось небольшое кладбище, шли строительные работы, и несколько монахов в черных рясах, помогая рабочим, крепили строительные конструкции, выносили мусор. К дневной службе по протоптанным по монастырскому дворику тропинкам уже начинали собираться верующие.

– Там с весны такое наворочали… – Никанор медленно шел рядом с высоким иноком, одетым в тяжелую зимнюю рясу, но с непокрытой головой. – Метро, говорят, строить будут. Володька, а ты, правда, к себе так и не ездил?.. Тут же полчаса на к-к-колесах…

– У нас тоже строить затеяли… – монах кивнул на копошащихся у монастырской стены. – Часовню восстановить хотим… – он оглянулся на отставшего Игоря. – Вы рядом идите, а то нехорошо, когда за спиной кто-то…

– Ну, а как тут… вообще… – Никанор огляделся. – Т-т-терпеть можно?.. Может, надо что. ты скажи?..

– Зачем же терпеть… – молодой священнослужитель улыбнулся. – Здесь ведь через силу никто не живет. Это милость большая, что остаться позволили. служить при храме. – он нагнулся, поправляя покосившийся штакетник, огораживающий тропинку от кладбищенской земли.

В церкви на куполах ударил колокол, потом еще раз.

– Мне идти надо. – он перекрестил низко поклонившихся ему старушек. – Служба начинается. Отец игумен не любит, когда из братии кто опаздывает. А ты что приезжал-то?.. – он посмотрел на Никанора: – По делу или так. повидать?..

– Так. – Никанор подцепил носком ботинка снежный ком, косясь на Игоря. – Ладно. Я еще как-нибудь з-з-заскочу. А с просьбой моей как?..

– Так ведь слово я тебе давал. – монах поправил воротник своей черной одежды, – и знаешь, как сделал. Не сам я… что я. так, никто. старца одного просил. Есть тут у нас старец… с истинной благодатью живет… Вот он и молится теперь за маму твою… Так что… – он коснулся руки Никанора, – ты верь…