Мария Барятинская - Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918

Великий князь Кирилл приехал повидать свою крестницу спустя десять дней, направляясь на Дальний Восток к адмиралу Макарову. Дело в том, что в начале января 1904 года неожиданно разразилась война между Россией и Японией. Мы энергично трудились в Берлине, готовя предметы, необходимые для ухода за ранеными. Г-н Шолто Дуглас очень любезно мне предложил свою виллу в Висбадене для использования ее в качестве госпиталя для выздоравливающих. Будучи не в состоянии самостоятельно принять решение, я написала своему свекру в Санкт-Петербург, испрашивая разрешения императора на согласие с предложением.

В конце марта я шла по Унтерден-Линден, когда услышала сообщение о том, что в водах Порт-Артура потоплен наш огромный линкор «Петропавловск». Я знала, что на его борту были великий князь Кирилл и его адъютант, капитан Кубе, большой наш друг. Наша тревога дошла до крайней степени, пока вечером не настало облегчение хотя бы в отношении судьбы великого князя. В телеграмме утверждалось, что он был спасен. Потом выяснилось, что при нем был мой образок, и он чудом спасся – вместе с ним спаслось всего три человека. Мы были очень опечалены гибелью Кубе и адмирала Макарова, исключительно умного человека и изобретателя ледокола, который столь необходим в наших северных морях.

Мой муж попросил меня не тревожиться, а сам написал отцу, прося разрешения отправиться на войну. Он не мог уже оставаться вне ее – он должен, и он пойдет. Поэтому он выехал в Россию, чтобы сделать необходимые приготовления для поездки на Дальний Восток, а я поехала вслед за ним с ребенком. На нашем пути из Берлина, который был долгим и тяжелым, нам пришлось взять с собой сотни бутылок стерилизованного молока для малышки. Когда мы приехали в Москву, нас встретил муж.

В Москве мы провели лишь три дня, а потом опять расстались, муж уехал в Санкт-Петербург готовиться к войне, а я осталась с его семьей в деревне. У них в Воронежской губернии было имение. Мне никогда не нравилось это место, потому что дом был не очень удобен, а парк слишком мал для приятных прогулок. Летом там было ужасно жарко и душно даже по ночам, и нас так нещадно кусали комары, что нельзя было рассчитывать ни на какой отдых. Потом, когда кончалась эта напасть, появлялись тучи мух и вместе с осами делали жизнь здесь невыносимой. Осенью зачастую шли такие сильные и затяжные дожди, что нельзя было выйти из дома в сад, потому что богатый чернозем местами превращался в жижу и просто засасывал тебя. Никогда не понимала той любви, которую питала вся семья к этому месту, – разве что полюбили имение еще в детстве.

Естественно, перспектива остаться там без мужа была выбрана не мной. Родители его были такими добрыми и любящими людьми, и они так хотели видеть свою маленькую внучку, которой было уже восемь месяцев, и чтобы я встретилась с ними, что я превозмогла свою нелюбовь к этому месту, чтобы доставить им удовольствие. Мы самым неожиданным образом встретились на маленькой станции, где мне предстояло сделать пересадку. Мои свекор и свекровь тоже путешествовали, и вагон, в котором они ехали, был отцеплен на этой станции, чтобы следовать далее по другой железнодорожной ветке. Погода была отличная, и моя английская няня вместе с горничной вышли с малышкой на перрон и прохаживались по нему, беседуя на своем языке. Мисс Вайз носила ребенка на руках, а я хлопотала с билетами и багажом. Мой свекор, сидевший в вагоне, залюбовался малышкой, которая была очень крепкой, с большими синими глазами, кудряшками и румяными щечками, выступавшими из-под ее чепчика. Он и не подозревал, что это его собственная внучка! Когда начальник станции сообщил мне, что князь и княгиня Барятинские, как и я, тоже дожидаются того же самого допотопного поезда с его сорокапятилетним паровозом, я тут же бросилась искать их, и мы вместе завершили эту поездку, очень обрадованные встречей.

Несколько дней спустя приехал мой муж, но оставался с нами только двадцать четыре часа, потому что должен был немедленно прибыть в 11-й сибирский стрелковый полк где-то под Ляояном. Расставание было очень тяжелым, но я утешалась мыслью, что Господь не оставит мою малышку без отца, и стала изо всех сил налаживать жизнь в имении. Что это была за странная жизнь! Россия – совсем другая страна, нежели Англия, даже в те времена, о которых я говорю. Там не было среднего класса, чтобы заполнить пространство между почти диким крестьянством и часто чересчур утонченным дворянством. Система землевладения, при которой помещик не проживает в своем имении, оказалась одной из самых крупных ошибок дворянства. Владельцы огромных территорий не беспокоились об управлении своих имений, оставив это целиком на долю управляющих, которые слишком часто были алчными и бесчестными. Преступления старост крестьяне приписывали хозяевам, и получилось, что крестьяне стали легкой жертвой обмана со стороны большевиков с их обещаниями свободы и счастья.

Хотя образование у представителей высших классов России было в некоторых отношениях самым совершенным в мире, на поверку оно оказывалось поверхностным. Революция показала нам, как мало были мы готовы к борьбе, обрушившейся на нас, и как велико было наше незнание собственной страны. Что касается крестьян, то для них по всей стране существовали школы, но учителя получали столь мизерную зарплату и были вынуждены вести такую нищенскую жизнь, что, естественно, их преподавание было окрашено недовольством, которое они испытывали сами, и готовило почву для большевизма.

Родители моего мужа строили школы для крестьян в своих имениях, открывали больницы и ясли, куда работницы могли приносить своих детей. Но – увы! Все это не имело значения, когда вырвалась на свободу сумасшедшая ярость революции.

После первого письма от мужа, с тех пор как он уехал от нас, мы некоторое время не имели от него никаких известий. Потом, наконец, получили длинное и интересное письмо, описывающее его поездку и, казалось, бесконечное пребывание в штабе бывшего вице-губернатора Дальнего Востока генерала Алексеева. Там он встретил своего старого полкового товарища, графа Нирота, которого с радостью увидел вновь. К несчастью, граф был очень скоро убит разрывом снаряда; фактически письмо, описывавшее эту встречу, пришло к нам в тот день, когда в газетах опубликовали сообщение о его гибели. Это было для нас большим ударом, потому что мы его хорошо знали и очень любили.

Похоже, в штабе Алексеева царило недовольство и происходили бесконечные мелочные ссоры со штабом Куропаткина. Однако мой муж не обращал внимания на это, поскольку стремился присоединиться к своему полку. Начало боев ожидалось в любой момент. В Ляояне он встретил великого князя Бориса Владимировича, а также большого друга своего отца – британского генерала Джеральда, с которым он познакомился в Индии во время поездки туда императора Николая II, тогда наследника престола. Я тоже встречалась с этим генералом, и он оставил очень благоприятное впечатление. Граф Адам Замойский тоже был в Ляояне, по пути на фронт с подарками для войск от императрицы Александры Федоровны.