Мария Барятинская - Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918

Пока мы в Риме дожидались разрешения своей судьбы, папа Пий X страдал от тяжелой болезни. Он был настоящим слугой церкви, и каждого вдохновляли его милосердие и доброта. Его терзали мрачные предчувствия того, что принесет эта война, и он был так встревожен, что, несомненно, это сыграло свою роль в фатальном исходе.

В тот вечер, о котором я рассказываю, состояние его здоровья было столь тяжелым, что его кончины можно было ждать с минуты на минуту. Как и многие постояльцы отеля, мы решили отправиться на площадь Святого Петра перед Ватиканом, чтобы узнать самые последние новости. Она была до предела запружена верующими, которым хотелось увидеть самый свежий бюллетень.

После расспросов мы узнали, что папа находится в самом критическом состоянии и может вот-вот отойти в мир иной.

По обычаю, когда папа умирал, в Ватикане гасли все огни, за исключением одной свечи на подоконнике его комнаты. Море поднятых вверх лиц было обращено к этому окну в апартаментах, где медленно уходила жизнь из их любимого понтифика. Поскольку толпа придвигалась все ближе и ближе, мне пришлось буквально уносить ноги и бежать, пока я не очутилась возле стен Ватикана. К счастью, я заметила небольшую деревянную дверь в массивных железных воротах, и, так как я не могла вернуться назад, я вошла в эту дверь. Там мне встретились два швейцарских гвардейца, специально приставленные для охраны папы и одетые в средневековые костюмы.

Мое положение было нелепым. Я не знала, как объяснить гвардейцам свое появление, но они молча указали мне на столик во дворе, на котором лежал список с тысячами имен людей, пожелавших выразить свое сочувствие в связи с болезнью главы католической церкви.

Видя мое колебание, один из них сказал мне: «Запишитесь на этом листе, но, думаю, уже поздно. Его святейшество умрет с минуты на минуту».

Теперь отступление было невозможно. Я поискала глазами другой выход.

Из двора был виден проход, через который я прошла и очутилась на лестнице, ведущей в частные апартаменты Ватикана. Я сразу же попыталась уйти назад, но маленькая дверь в воротах уже была заперта. До меня доносился приглушенный шум толпы, от напора которой я бежала, а так как выбора у меня не было, я поднялась по лестнице (чувствуя себя грабителем в ночи) и очутилась в коридоре, в который выходили двери бесконечной анфилады прекрасных комнат. Каждая дверь была распахнута, и внутри все было освещено ярким светом.

Вдруг я услышала голоса и вскоре после этого увидела очень впечатляющую процессию кардиналов и других сановников церкви, несущих святое причастие для соборования понтифика; по пути они нараспев молились за умирающего.

Почти тут же все огни потухли, и я поняла, что его святейшество скончался.

Мое нахождение там и торжественность момента привели меня в состояние крайнего волнения. Ведь я совсем случайно оказалась рядом с апартаментами папы. В темноте я услышала чьи-то шаги, и чей-то голос произнес по-итальянски: «Кто вы и что здесь делаете? Вы родственница его святейшества?» Я ответила: «Нет, я здесь оказалась случайно».

Я была так взволнована и потрясена, что отвечала, заикаясь, на своем ломаном итальянском и не думаю, что женщина (как это оказалось) поняла хотя бы половину того, что я сказала. Я просто показала на дверь.

Она произнесла: «Идемте, я покажу вам выход».

Я вздохнула свободнее, когда оказалась на воле, где присоединилась к своим друзьям, которые оставались все на том же месте, волновались за меня и ломали себе голову, куда я могла подеваться.

С огромным трудом мы выбрались из давки на площади Святого Петра. Я сказала графу Тышкевичу: «Знаете ли вы, что папа только что умер?» – и показала на одинокую свечу на подоконнике его апартаментов.

Это событие оставило во мне неизгладимое впечатление. Мое мышление, казалось, обратилось к далеким временам, когда я представила себе всю славу прежних пап. И пока я смотрела сквозь долгую вереницу лет, возникшую в моем воображении, все настоящее исчезло.

Все взоры были устремлены к спальне, где уснул последним сном папа. Печаль была видна на каждом лице, почти у каждого в мольбе были заломлены руки, а коленопреклоненные женщины горько плакали и причитали на итальянском: «Ангелы и покровители милосердия, защитите нас!»

Так велика была любовь народа к умершему папе, что люди почти всю ночь оставались распростертыми перед дверями Ватикана.

Два дня спустя тело его святейшества было помещено (в полусидячем положении и выставлено для показа верующим) в одном из алтарей огромного собора. На нем были богатые пурпурные одежды, а на голове – тройная тиара понтифика. Когда он был мирским и духовным главой церкви, он носил полное церковное облачение, созданное еще в Средние века, включая символы власти.

Тысячи людей, желавших отдать последнюю дань уважения своему любимому святому отцу, благоговейно становились на колени перед катафалком, на котором покоились его останки; все больше и больше пилигримов рвалось вперед, чтобы бросить последний взгляд на умершего главу церкви. Одна женщина стенала в отчаянии: «Святой отец, помоги мне! Я знаю, ты поможешь. Почему ты не забрал меня с собой?» Она была полностью во власти эмоций и, похоже, находилась в религиозном трансе.

Инцидент, возмутивший наэлектризованную и взбудораженную толпу, произошел, когда экскурсовод агентства Кука провел несколько туристов через знаменитый собор и особо указал на алтарь, на котором покоился гроб с папой. Мне вспомнилась французская поговорка: «От великого до смешного – один шаг».

Поскольку в соответствии с догмами католической церкви глава ее непогрешим, он не участвует в мирской жизни. Вот почему в день его официальных похорон заупокойная месса исполняется перед другим алтарем, где устанавливается большой саркофаг, представляющий останки папы.

Здесь богослужение совершают много кардиналов и священников. Пение папского хора, постепенно нарастающее и затихающее под сводами огромного сооружения, ритмичные колебания кадильниц, запах ладана и речитатив молитв были так величественны и впечатляющи, что мы, казалось, уносились в лучший и более возвышенный мир.

По возвращении в отель меня ждал приятный сюрприз. Заехал русский посол и принес телеграмму, которую он получил от моего свекра, где говорилось, что мой муж жив и здоров, находится на фронте. Но он очень о нас беспокоится и умоляет нас не уезжать, если это сопряжено хоть с малейшей опасностью.

На следующий день мне сообщили в отеле, что в гостиной меня ждет королевский курьер.

Меня его приезд весьма озадачил. Он говорил по-французски: «Вы – княгиня Барятинская? Не волнуйтесь, у меня для вас новость от вашего мужа».