Феликс Керстен - Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940-1945

21 сентября 1943 года

Сегодня я попросил Гиммлера освободить меня от обязательства лечить Риббентропа. Я больше не могу ничего для него сделать. Гиммлер был очень потрясен и умолял меня попробовать еще раз, не обращая внимания на обстоятельства. Риббентроп незаменим. Он, Гиммлер, долго размышлял над вопросом его преемника, но в Германии нет людей, которые могли бы занять место Риббентропа. Гитлер никому не доверяет так, как ему. Никто не может так доступно объяснить Гитлеру внешнюю политику, как министр иностранных дел. Талант Риббентропа убеждать уникален и полностью соответствует образу мышления Гитлера. Немного зная Риббентропа, я заметил, что он не в состоянии изложить Гитлеру ничего, кроме плодов своего воображения. Гиммлер ответил, что это не слишком важно, так как эту войну выиграют не дипломаты, а ваффен-СС, партия и армия. Дипломатия здесь никакой роли не играет. Совершенно несущественно, что именно Риббентроп говорит фюреру. Важно то, что объяснения Риббентропа нравятся Гитлеру и приводят его в хорошее настроение, нужное ему для принятия великих военных решений. После войны дипломаты – самые глупые люди в любом государстве – могут заключать мирные договоры; это будет работа как раз для них.

Все же мне хотелось избавиться от Риббентропа, и в конце концов Гиммлер согласился, раз я не в силах ничем ему помочь.

26 октября 1941 года

Вчера вечером мы прибыли в Шенхоф, в охотничий дом министра иностранных дел фон Риббентропа. Весь сегодняшний день был посвящен охоте на фазанов. Трофеи составили 2400 фазанов, 260 зайцев, 20 ворон и одну косулю. Один лишь граф Чиано застрелил 620 фазанов и стал чемпионом. Риббентроп подстрелил 410 фазанов, Гиммлер – только 95, а Карл Вольф (обергруппенфюрер ваффен-СС) – 16. Остальные трофеи пришлись на прочих охотников, в числе которых был министр финансов рейха граф Шверин-Крозиг. Всего было восемь заходов; каждый охотник пользовался тремя ружьями. Риббентроп спросил меня, буду ли я участвовать в охоте. Я отказался, но пошел с ними. Загонщиками служили 300 горных стрелков из Вены. Солдаты с удовольствием этим занимаются, потому что получают двухдневный отпуск и хороший уход. Они выглядели веселыми и здоровыми.

Я находился на разных позициях по очереди, в основном с Чиано или Риббентропом. Графу Чиано фантастически везло, фазаны падали на него как манна небесная. Он сиял и был в превосходном настроении. Когда я на мгновение оказался за спиной Гиммлера, он издал рычание и сказал мне: «Смотрите, как везет Чиано! Хотелось бы мне, чтобы итальянцы в Африке были такими же хорошими стрелками! В Албании они разбегались, как овцы от волка.

Но здесь Чиано великолепен! Итальянцы всегда герои там, где нет опасности».

Я ответил со смехом:

– Вы слишком строги к нему. Не завидуйте его удаче.

– А я вовсе и не завидую его удаче, – сказал Гиммлер. – Он может стрелять фазанов, сколько ему угодно. Лично я не нахожу удовольствия в уничтожении этих несчастных тварей. Беззащитные птицы! Я никогда бы не поехал на эту охоту, если бы не решительное пожелание фюрера.

Неожиданно на нас пошла новая волна фазанов – в большинстве они летели над позицией Чиано. Над Гиммлером пролетели только две птицы. Он выстрелил, но не попал. Забыв, что ему не нравится стрелять по фазанам, рейхсфюрер злобно сказал:

– Их как будто заколдовали! Они все летят к Чиано!

Я не мог не усмехнуться про себя.

В следующий заход я был с Риббентропом. Он был очень доволен и сказал:

– Ну, разве эта охота не символична! Как мы объединились, чтобы стрелять фазанов, так же мы объединимся для победы над врагами Германии! Как хозяин я рад, что Чиано так везет. Ему нужна регулярная охотничья практика. Возможно, она еще понадобится ему в Италии.

Я спросил:

– Вы имеете в виду – в политическом смысле?

– Да, конечно, – ответил Риббентроп. – Я всегда думаю о политике – даже здесь, на охоте. – Пока мы несколько минут ждали загонщиков, Риббентроп добавил: – Итальянская королевская семья готова ударить в спину Муссолини и нам. Там мы тоже должны устроить охоту и уничтожить их всех. Тогда мы окажемся гораздо ближе к победе. Чем скорее в Италии исчезнет монархия, тем лучше для держав оси.

В этот момент мы услышали загонщиков, и пришлось замолчать. Риббентроп подстрелил двух фазанов, потом сказал мне:

– Сам я тоже неплохой охотник. Но что творится с Гиммлером? Он постоянно промахивается. Ему следует показать, на что он способен. Вероятно, ему мешают соображения гуманности.

Затем я стоял позади Чиано. Он сиял.

– Чудесная охота. Давно я не участвовал в такой хорошей охоте. Фантастические загонщики. Масса фазанов. Почему не стреляете, господин Керстен? Все отлично организовано. Но женщины в Германии некрасивые. Смешные курицы, а не золотые фазаны. Никакого изящества.

Я сказал, что скоро он вернется в Рим к своим итальянским золотым фазанам.

Чиано улыбнулся:

– Чудесно. – Но затем нахмурился. – Но эти Tedeschi [21]всегда выглядят такими злыми. Почему бы не улыбнуться? Даже здесь, на охоте. Все остальное отлично. Но невесело.

Чиано считал, что немцы, занимающие важные посты, выглядят злобными, а на незначительных должностях их лица нахмурены и бесстрастны.

– Странный народ!

В три часа пополудни охота закончилась. Продолжение ожидалось завтра. В пять был большой обед. После него мы уселись вокруг камина в гостиной. Как ни странно, разговор не касался политики. Вероятно, Риббентроп думал о политике во время охоты, а об охоте – занимаясь политикой. Он рассказывал о скачках в Англии, а Чиано – о боях быков в Мексике. Риббентроп сказал, что после войны позаботится, чтобы Германия стала мировым лидером по скачкам. Полагаю, в Германии будут разводить скаковых лошадей коричневой партийной и черной эсэсовской мастей. Гиммлер почти не участвовал в разговоре. В одиннадцать он ушел в свою комнату, сославшись на необходимость просмотреть кое-какие бумаги. Он попросил меня пойти с ним и провести еще один сеанс лечения. У себя в комнате он сказал, что не мог больше слушать глупую болтовню этих дураков и предпочел лечь спать.

Когда я вернулся в гостиную, Риббентроп сказал, что у него болит голова, и попросил, чтобы я его вылечил. Он попрощался с гостями и пошел к себе в спальню. По его словам, день выдался великолепный. Он доказал Чиано, что в Германии можно организовать отличную охоту даже в военное время.

– Вы заметили, какое впечатление это произвело на Чиано? Думаю, в Англии сейчас невозможно устроить ничего подобного.

После моего лечения Риббентроп почувствовал себя лучше. Я снова вернулся в гостиную. Чиано встретил меня с сияющим лицом и сказал: