В Крылов - Александр Федорович Можайский

Бьют склянки - Можайский сдает вахту и спускается в маленькую судовую библиотеку - это его другая, как бы общественная, обязанность. Офицеры выбрали его - большого любителя и знатока технических книг - библиотекарем. Иногда в свободное от вахты время ему хочется взять карандаши - он хорошо рисует. Но рисовать в походе трудно, мешает постоянная, непрекращающаяся качка. Скоро Канарские острова, там удастся сойти на берег, сделать первые зарисовки.

На острове Гомера, к которому подошел фрегат, на берег никого не пустили - местные власти боялись, что моряки завезут к ним из Европы холеру. Можайский и другие моряки с "Дианы" могли только любоваться теми видами, которыми за год до них восторгался Гончаров, оставивший прекрасный рассказ о своем плавании:

"Нас ослепила великолепная и громадная картина, которая как будто поднималась из моря, заслонила собой и небо, и океан, одна из тех картин, которые видишь в панораме, на полотне, и не веришь, приписывая обольщению кисти. Группа гор тесно жалась к одной главной горе - это первая большая гора, которую увидели многие из нас...

И как она была хорошо убрана. На вершине белел снег, а бока покрыты темною, местами бурою растительностью; кое-где ярко зеленели сады. В разных местах по горам носились облака. Там белое облако стояло неподвижно, как будто прильнуло к земле, а там раскинулось по горе другое, тонкое, и прозрачное, как кисея, и сеяло дождь: гора опоясывалась радугами. В одном месте кроется целый лес в темноте, а тут вдруг обольется ярко лучами солнца, как золотом, крутая окраина с садами. Не знаешь, на что смотреть, чем любоваться; бросаешь жадный взгляд всюду и не поспеваешь следить за этой игрой света, как в диораме".

Прелесть этой незнакомой своеобразной природы Можайский запечатлел в рисунке. В свой походный альбом Александр Федорович зарисовал суровый пик мыса Тенериф. То был первый рисунок, сделанный в пути.

Простояв трое суток в бухте Гомера, возле города Сан-Себастьяна, "Диана" вновь вышла в море. Снова на юг - через Атлантику, к берегам Южной Америки. Снова в море.

На родине зима, снег покрыл поля, ветер намел большие сугробы, мороз сковал реки и озера. Потрескивают деревья в лесу, да поскрипывает снег под полозьями саней, а здесь - вечное лето. Жарко. Палубу поливают водой, но дерево быстро сохнет и издает сильный запах смолы.

"Декабря 1-го, в долготе 30° W от Гринвича, прошли экватор, при обычном празднестве в честь старика Нептуна, и того же числа в южном полушарии были встречены сильным шквалом с проливным дождем; однако этот гость не сделал нам никакого изъяна", - писал в своих записках один из спутников Можайского по плаванию.

Вскоре открылся мыс Фрио, на горизонте стала видна полоска земли южноамериканский материк.

Какие новости ждут здесь моряков? Ведь Россия воюет с Турцией. А может быть уже не с одной только Турцией? Может быть Англия и Франция перешли от угроз к боевым действиям? Что если уже гремят раскаты неприятельских пушек? Действительно, в борьбе России и Турции за Черное море, за проливы, за влияние на Балканах и Ближнем Востоке, Англия неизменно становилась на сторону Турции. Англия опасалась утверждения России в Константинополе, боясь, что русский флот станет мешать английским судам на Средиземном море и ущемит ее колонизаторские стремления.

В тревожные дни покидали русские моряки родину. И ощущение тревоги не оставляло их в море. Но океан велик, и на его просторах мало вероятно встретиться с неприятелем. Здесь же, вблизи берегов далекой и чужой земли эта вероятность возросла. Командир фрегата, на случай встречи с неприятелем, приказал зарядить орудия. На фрегате все привели в состояние боевой готовности.

Но плавание продолжалось благополучно, правда, ветер стих, и это заставило фрегат потратить на оставшуюся сотню километров целых двое суток. Только 14 декабря удалось встать на якорь в бухте бразильской столицы Рио-де-Жанейро. За прибрежными горами лежала огромная страна - почти такая же по площади, как Австралия, чужая, неизученная, нехоженная, неизвестная. Полтора столетия Португалия грабила эту богатейшую страну - свою колонию, вывозила ценнейшее сырье, эксплуатировала ее народ.

В 20-х годах XIX столетия Симон Боливар{8} возглавил борьбу за освобождение южноамериканских народов от испанского владычества, и на месте бывших испанских колоний одна за другой стали возникать молодые республики. В результате восстания, происшедшего в феврале 1821 года, Бразилия отпала от Португалии и стала самостоятельным государством, с императором во главе.

Однако порядки в стране от этого не изменились. Как и раньше ее население оставалось неграмотным; по-прежнему в стране царила работорговля; такими же непроходимыми оставались ее тропические леса. Только в тот год, когда "Диана" пришла в Рио-де-Жанейро, была построена в Бразилии первая железная дорога.

За время трехнедельной стоянки в порту бразильской столицы на "Диане" вели ремонтные работы, готовили судно к новому, ответственному переходу: из Атлантического в Тихий океан.

7 января работы на "Диане" были окончены; в тот же день моряки узнали о победе русского флота при Синопе. Как радостно вдали от родины получить известие о славной победе русского оружия. Эскадра черноморских кораблей под командованием ученика Лазарева - адмирала Павла Степановича Нахимова 18 ноября 1853 года уничтожила турецкий флот. Славные традиции, заложенные М. П. Лазаревым и продолженные П. С. Нахимовым, принесли черноморскому флоту заслуженную победу.

На следующий день после получения известия о Синопской победе фрегат снялся с якоря и пошел вдоль восточного побережья Южной Америки на юг, к мысу Горн. Тридцать шесть суток непрерывного хода понадобилось для того, чтобы достичь самой южной точки американского материка.

Можайский был очень занят. Вахтенная служба, ежедневные классные занятия с гардемаринами, которым он преподавал морскую практику, чтение технической литературы - поглощали почти все его время.

В свободные часы Можайский выходил на палубу и подолгу глядел на море и незнакомую землю. Уже не первые сутки вдоль правого борта тянулся то холмистый, то низменный, то подернутый легкой дымкой утреннего тумана, то сверкающий всеми красками под щедрыми лучами солнца, то пламенеющий в зареве заката - берег южноамериканского материка. Однако внимание лейтенанта привлекала не столько незнакомая красочная природа, сколько птицы, сопровождавшие корабль. Распластав широкие крылья, не двигая ими, птицы не отставали от фрегата, иногда, чуть-чуть повернув крыло, точно кливер - косой передний парус корабля, - птица стремительно скользила, снижаясь, будто скатывалась с невидимой пологой горки. Подолгу парили птицы на неподвижных крыльях, и подолгу лейтенант Можайский, не отрываясь, следил за их парящим полетом. Какие именно мысли возникали у Можайского в те дни, - в точности не известно. Но вероятнее всего, он задумывался, как разгадать секрет парящего полета, как человеку подняться высоко над землей, над океаном.