Геннадий Барабтарло - Сочинение Набокова

Какой Набоков вам ближе, берлинский Сирин или американский Набоков, пишущий по-английски?

Я пожалуй не знаю русскихъ эмигрантовъ (изъ числа любителей литературы, разумеется), которые не предпочитали бы русскаго Набокова англшекому, что довольно естественно. Такъ думала и покойная сестра его, Елена Владим1ровна Сикорская, которая, въ отлич1е отъ большинства даже и искушенныхъ въ литературе русскихъ, глубоко понимала и англшеюя вещи брата. Но одно дг>ло «ближе», а другое «лучше», и въ извъхтномъ артистическомъ смыслоё англшскШ Набоковъ ушелъ далеко отъ Сирина, въ томъ же об- щемъ направлены. Эта тема завела бы насъ дальше, чъмъ принято въ такихъ бесъ-дахь. Скажу только, что железнымъ иротезомъ можно гнуть пятаки, но затруднительно подбирать ихъ съ полу, и что нъкоторыя вещи могутъ быть названы по-англшски, но не по- русски. Хорошо это или нътъ, другой вопросъ.

Меня всегда интриговал способ набоковской работы — писание на карточках. Как на ваш взгляд, это помогает разгадке замысла или, напротив, запутывает'? Удобный ли это способ конструирования романа?

Онъ сталъ записывать на разлинованныхъ ок- сфордскихъ карточкахъ «Лолиту» отчасти потому, что удобнъе писать, держа такую карточку на коль Н'Ё или на ладони: большая часть книги была написана во время лтзтняго автомобильнаго путешеств1я на за- падъ Америки. СмЪжныя по тем-Ь или сценЪ стопки он стягивалъ широкой резинкой, потомъ клалъ въ коробку (но не сапожную, конечно, какъ кто-то недавно нанисалъ). Техничесшя преимущества такого способа передъ записью на листахъ бумаги для Набокова очевидны. Онъ какъ известно сочинялъ свои книги въ воображенш, цЪликомъ и въ значительныхъ под- робностяхъ, а записывалъ и развивалъ темы и соеди- нялъ части потомъ, причемъ не подрядъ и обычно не отъ начала. Это конечно Дълаетъ задачу даже частич- наго возстановлешя не доиисаннаго на % текста сугубо неразрешимой.

Как вы думаете, как бы Набоков отнёсся к изобретению компьютера? Пользовался бы им? А интернетом,?

Въроятно, съживымълюбоиытствомъ; но пользоваться сомнительными услугами вычислительныхъ машинъ скорее всего не сталъ бы, предоставивъ это женЪ или секретарю. Вы знаете, что онъ никогда не садился и за пишущую машину, которая была изобретена незадолго до его рождешя. Для этого много причинъ практическаго и философическаго характера, но главная въ томъ, что всякш настоящш писатель знаетъ, или по крайней м-ЬрЪ чувствуетъ, тончайшую, но ненарушимую связь между образомъ выражешя (въ его высшихъ формахъ) и правой рукой съ писчимъ инструментомъ въ трехъ пальцахъ. Первоначальна только рукопись, а никакъ не машинопись. Строго говоря, ни одинъ шедевръ ни въ прозт>, ни тъмъ болг>е поэтическш, не былъ и не можетъ въ принципт, быть написанъ иначе какъ десницею. На ремингтонахъ и макинтошахъ можно сочинять или «писать» всякую всячину (не говорю тутъ о иерепечатыванш перебъ- ленной рукописи, это дъло обычное), что и дЪлается сплошь, но такимъ опосредованнымъ способомъ ничего нельзя создать въ высшихъ художественныхъ разрядахъ: ручная работа отличается от машинной.

Переводя «Лауру и ее оригинал» перевоплощались ли вы в автора?

Помилуйте, я вь-дь не актеръ. Да и ничего такого для честнаго перевода не требуется: нужно главнымъ образомъ максимальное (техническое и историческое) знаше обоихъ языковъ и знаше стиля перелагаемаго автора. Нуженъ такъ же воспитанный на хорошихъ образцахъ вкусъ и некоторая сила въ правой рукъ.

Пытаясь понять логику Владимира Владимировича изнутри, вы поняли о нём что-то такое, чего не знали раньше?

Что касается «Лауры», то, читая и разбирая ее для своей задачи, я пожалуй почувствовалъ острее, чъмъ прежде, какими путями Набоковъ продергиваетъ нить темы смерти, всегда поблескивающую въ его книгахъ, но здъсь (какъ, въ меньшей степени, и въ предыдущемъ романъ) звучащую другимъ тономъ и съ другой высотой, можетъ быть менъе уверенно. Пе- редъ лицомъ смерти самый уверенный въ себъ сочинитель можетъ иначе смотръть на свои сочинешя. «Даръ» кончается словами «…и не кончается строка»; «Евгенш Онъгинъ» — «Блаженъ, кто праздникъ жизни рано / оставилъ, не допивъ до дна / бокала полна- го вина, / кто недочелъ ея романа, / кто вдругъумълъ разстаться съ нимъ».

Набоковъ не дописалъ своего послъдняго романа, и скончался не кончивъ строки, но — какъ я пытаюсь показать въ концъ своего послъслов1я — можетъ быть, когда онъ понялъ, что умираетъ, эта книга, да и самое сочинеше книгъ, не имъли уже для него прежняго значешя, и оттого-то онъ — какъ знать? — просилъ жену сжечь написанное: за ненадобностью.

В начале 2010 года, когда первая волна ажитации спала, а вторая, пониже, еще не поднялась, неожиданно пришла просьба об интервью из журнала «русско- украинской роскоши» с названием «Платинум». Я хотел было отказаться под благовидным предлогом, но Марина Козленко, чрезвычайно любезный их репортер, с готовностью приняла мое казавшееся мне неисполнимым в сем случае условие печатать по русскому правописанью, и я согласился. Номер с моими ответами задержался выходом, как оказалось, отчасти оттого, что художнику пришлось специально рисовать «ять» для наборной гарнитуры! Услышав об этом, я почувствовал себя неловко, как привередливый гость, зная загодя об аллергии которого его добрые хозяева должны были переменить все шторы в доме и запереть в чулане кошку на время его гощения. Наконец в мае книжка журнала появилась, действительно на роскошной бумаге, где это интервью помещено между молодым Наполеоном, рекламирующим часы Брегета за год до рождения Пушкина, и духами «Императорское величество» (четверть миллиона долларов за флакон), — Лаура Вайльд оценила бы это единственное в своем роде соседство.

«Лаура и ее оригинал» — не первая книга Владимира Набокова, над переводом которой вы работали. Расскажите, пожалуйста, что еще из наследия классика вы перевели?

Не первая, вы правы, и однако нужно сказать, что я занимаюсь переводами между прочимъ и время отъ времени. Я читаю лекцш по русской литератур^ въ одномъ казенномъ университет74 и, какъ положено американскому профессору, пишу ученыя статьи, д!>- лаю доклады и т. д. КромЪ того я сочиняю въ стихахъ и проз» Ь. Переводы служатъ отличнымъ пособ1емъ и въ научномъ изслъдованш, т. к. н'ътъ болЪе надежнаго способа досконально изучить произведете словесна- го искусства, и въ художественному ибо переводъ служить отличнымъ шлифовальнымъ станкомъ для оттачивашя слога и средствъ выражешя.

Больше двадцати пяти лътъ тому назадъ я издалъ въ Америк! русскш переводъ «Пнина», начатый еще въ Москвъ, до эмиграцш изъ совдеши. Его редактировала вдова Набокова, съ которой мы обсуждали едва ли не каждое слово: въ письмахъ и во время моихъ прГЪздовъ въ Монтре, гдг. мы съ ней, бывало, сидЪли часами надъ рукописью, несмотря на ея уже преклонный возрастъ. «Преклонный» и въ буквальномъ смысле тоже, такъ какъ ее сгибалъ остеопорозъ и ей нелегко было подолгу сид-Ьть. Четверть в-Ька спустя я издалъ «Пнина» заново, начисто его передЪлавъ. Кроме того, я перевелъ всЬ девять англшскихъ раз- сказовъ Набокова, романъ «Истинная жизнь Сева- стьяна Найта» и его предислов1я къ англшскимъ пе- реводамъ его старыхъ русскихъ книгъ.