Любовь Сирота - Припятский синдром

И вот утомленный, но довольный, Александр Васильевич выходит уже из больничной палаты экстренной помощи. Облегченно вздохнув, он прижимает к себе разрыдавшуюся Ирину.

— Ничего, теперь можно поплакать... Все обошлось, слава Богу!.. Ничего-ничего, — ласково говорит он, вытирая ей слезы …

… Ирина трет под струей кофейную чашку. Сзади тихо подкрадывается Александр, обнимает ее. Она вздрагивает.

— Ты сегодня опять пойдешь, правда?! — говорит он.

Она грустно смотрит вперед, в глазах слезы.

— Хорошо... Пойду… Но, Боже, как же затянулся этот марафон!.. — устало повернулась она к нему.

— Ну вот, утро вечера мудренее… Ты же знаешь, я тоже устал от всего этого, дорогая... Поэтому и сорвался тогда… Но ты должна быть сильной, ты — мать!..

— Я постараюсь... Знаешь, я должна тебе сказать...

— Что ты была не права, прогнав меня в прошлый раз …

— М... — улыбается она и очень серьезно добавляет: — Спасибо!.. Спасибо, милый, что пришел... Не представляю, как бы я вчера без тебя... Прости меня, Саша, я просто не знаю, что со мной творится... Иногда я даже тебе не верю… Это ужасно!..

— Ничего-ничего!.. Все будет хорошо, — прижимает ее к себе Александр.

Уже в знойный полдень заходит Ирина в здание обкома партии, где почти год назад нашла приют общественная организация «Союз Чернобыль». За дверью в холле получают инструктаж маленькой горбоносой брюнетки группа детей, отъезжающих на оздоровление за рубеж, и их родители, большинство из которых мало похожи на отселенных или проживающих в зоне.

Перед лифтами Ирине преграждает дорогу милиционер.

— Вы к кому?

— В «Союз Чернобыль»…

— У них сейчас обед…

Ирина немного растерялась, но быстро нашла, что сказать:

— Мне назначали именно это время!..

— Хорошо, идите, — недоверчиво пропускает ее милиционер и возвращается к своему посту.

— Ой!.. Простите, совсем забыла, какой у них этаж? — спрашивает его вдогонку Ирина.

— Третий, — буркнул тот.

Ирина выходит из лифта. Заходит в приемную Союза, где видит Валентину, ту самую интеллигентную припятчанку, которая вчера говорила прощальную речь на похоронах Сергея.

— А... Ира, — заметила ее та. — Ты что, за сына пришла хлопотать?.. Но знаешь, они все там заняты… Гости из Дании приехали, — полушепотом поясняет она. — А... Впрочем, давай рискнем!.. Пошли…

Они входят в кабинет, где с гостями за чашкой чая мило беседует утомленный молодой человек и обаятельная шатенка неопределенного возраста. Ближе к вошедшим юная блондинка-референт нарочито серьезно выслушивает солидного чиновника.

— Светлана Николаевна, — наклонившись к ней, почти шепчет тот, — умоляю вас, поговорите с ними еще раз!.. Предложите им наши услуги на самых выгодных условиях... Вы же знаете — они не желают иметь дело с официальными структурами. Не доверяют нам… Только на чернобыльской почве пока и можно наладить контакт... Прошу вас, голубушка!..

— Угу!.. Я поговорю, конечно, — роняет референт и обращается к вошедшим: — В чем дело, Валентина Петровна?..

Та подходит к ней и, тоже наклонившись, что-то шепчет, показывая на Ирину. Юная референт досадно вздыхает, пристально глядя на Ирину.

Валентина с чиновником направляются к гостям, а референт подходит к посетительнице.

— Ирина Михайловна?.. К сожалению, вы видите, мы заняты... Зайдите, пожалуйста, в комнату напротив, там наша комиссия «Дети Чернобыля»… Они разберутся... Всего доброго! — распахнула она дверь перед Ириной.

В соседней комнате бесстрастная толстушка объясняет Ирине:

— Вы разве не знаете, что мы посылаем за границу только тяжело больных детей?..

Ирина протянула ей документы. Пробежав их взглядом, та озадаченно покачала головой:

— Но не таких тяжелых, простите… Здесь пишут, что ему нужна срочная операция… У нас нет таких средств... К тому же они отказываются принимать очень тяжелых... Вдруг с ребенком что-то в дороге случится... или еще что… Нет, мы не можем вам помочь!..

— И вы не можете!.. А кто может?!. — голос Ирины дрогнул. — Куда, к кому мне еще обращаться?!. Или просто смотреть на страдания и ждать конца?!. — не выдержав, Ирина расплакалась.

— Господи! — раздраженно вздыхает толстушка. — Настя, этой тоже, видать, «неотложку» вызывать придется...

Настя наливает в стакан воду из графина, привычно капает туда корвалол. Предлагает Ирине. Но Ирина отстраняет стакан, ее трясет.

— Благодарю за консультацию, — еле выдыхает она и неровным шагом покидает кабинет.

— Ах ты, Боже мой!.. Несчастная мать, — закрыв за посетительницей дверь, вздыхает Настя.

Но уже через мгновение лицо ее посветлело, и она предлагает коллеге: — Кофе хочешь?.. Датчане угостили, — достает из своего стола импортную баночку.

— Что ж, давай!.. У меня кое-что к кофе найдется...

А Ирину у парадного подъезда обкома встречает Александр. Отводит ее к скамье, усаживает, заставляет взять под язык валидол.

— Ну, что? — спрашивает он, щупая ее пульс.

— Все!.. Хватит... Больше идти некуда, — нервно смеется сквозь слезы Ирина.

— Прекрати истерику!.. Что значит — хватит?.. Мы же договорились... Сейчас же пойдешь на телевидение… Может, там что-то есть уже... Кстати… Прости, ты не могла бы отдать мне тот вчерашний презент американцев?.. Понимаешь, мне пообещали очень хороший препарат для Дениса…

— Бери, конечно, — достает она из сумочки сто долларов.

— Сэнк ю, май дарлинг! — прячет деньги в карман Александр. — Ну, мне пора!.. Прости!.. А ты должна посидеть здесь еще минут десять… Это я тебе как врач говорю!.. И запомни, коль они показали Дениса в марафоне, значит, обязаны ему помочь… Только смелее!.. Прощай, — целует он ее в щечку и почти бегом устремляется к троллейбусной остановке.

Тоскливо глядя ему вслед, Ирина вновь вспоминает…

... Она в переднике заглядывает в комнату Дениса, где тот играет на полу в шахматы с Сергеем. Рядом с ними растянулся лохматый Джек и, положив вытянутую мордочку на передние лапы, наблюдает за игрой. На софе дремлет сытый Васька. Денис время от времени покашливает.

А в ее комнате тихо играет музыка, в открытую дверь видно танцующих Лизу и Виктора, родителей Сергея.

Звонок. Ирина открывает дверь. На пороге цветут улыбками ей навстречу Верочка — «божий одуванчик» и некогда статная Галина. Обе очень изменились, и потому Ирина лишь по улыбкам узнает их.

— Ой, девочки!.. Боже мой!.. Проходите, хорошие мои!..

— Ирка!.. Господи!.. Ведь тебя не узнать совсем, — запричитала маленькая Верочка, вручая Ирине букет роскошных роз.

Они обнялись и так, растроганные, шмыгая носами, стоят втроем несколько мгновений.

— А нас, конечно, не ждали, — вдруг басит из-за их спин Софья, чмокая опешившую подругу.