Григорий Кисунько - Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

С помощью телеметриста я начал изучать пленки с записью показаний датчиков. Телеметрист работал со мной очень неохотно, то и дело отвлекаясь к «своим» пленкам. Поэтому я выспросил у него, что и как записано на дорожках телеметрии, и начал самостоятельно рассматривать пленки. Оказалось, что головка ракеты сразу же после отделения от корпуса вращалась довольно странно: то в одну сторону, то в другую, словно бы приплясывая на торце корпуса. Сказал об этом телеметристу, но тот, занятый «своими» пленками, ответил:

— Значит, какой-то бобик в телеметрии. Видимо, не повезло и вам в этом пуске. А эти пленки придется уничтожить.

— Вы их пока что не уничтожайте, я с ними завтра еще немного поколдую, — сказал я.

Вернувшись к себе в домик, начал по телефону разыскивать Королева. Но это оказалось нелегким делом, и пришлось передать дежурному, чтобы попросили Королева срочно позвонить мне. Когда Королев позвонил, я ему сказал:

— Сергей Павлович, я просмотрел телеметрию, и у меня появилась мысль, которая может дать разгадку вашего ребуса. Но это только лично и с глазу на глаз.

На следующий день при встрече с Королевым я высказал суть своей догадки:

— Все дело в том, что скорость разделения головки и корпуса очень мала, и, пока головка не отошла от корпуса на безопасное расстояние, она из-за вращения ударялась о корпус сначала одним боком, потом от удара меняла направление вращения на противоположное и ударялась о корпус другим боком, и так она, качаясь как маятник, сначала ударялась о корпус своей «юбкой», а потом и боковой поверхностью. От всех этих ударов она намяла себе бока, расколотила теплозащитное покрытие и в таком беззащитном виде вошла в атмосферу и там в конце концов сгорела. Этого можно избежать, если увеличить импульс разделения. Тогда головка будет быстрее удаляться от корпуса, и столкновения за счет ее случайного вращения будут исключены.

— Вы об этом кому-нибудь говорили? — спросил Королев.

— Вам первому сказал и тут же забыл. Конструкторская солидарность.

…Второй пуск МБР Р-7 я наблюдал со смотровой площадки. Все, кто был на этой площадке, наблюдали, как отвалились от ракеты фермы обслуживания, потом низ ракеты окутался черно-бурым облаком и в нем сверкнуло слепящее, как солнце, пламя.

Ракета медленно начала выплывать из облака, волоча за собой солнечно-белый, чуть голубоватый шлейф факела. По громкой связи передавался отсчет секунд от момента старта. Служба единого времени объявила московское время старта с точностью до миллисекунды. Вот уже не стало видно самой ракеты, а виден только факел, и кажется, что он не удаляется, а просто превращается в звездную точку на безоблачном предрассветном небе. И вдруг от звезды отделились и стали от нее отходить в разные стороны еще четыре звезды. Но они недолго сопровождали центральную звезду, а начали оседать вниз и одновременно как бы гаснуть, превращаясь из белых в красные, темно-вишневые, и наконец совсем погасли. В момент отделения звездочек репродуктор объявил:

— Отделение первой ступени прошло нормально.

Между тем звездочка второй ступени не меняла своего ярко-бело-голубого цвета, но ее светимость падала, и вскоре она будто растворилась в голубизне неба. Рябиков опустил ставший ненужным бинокль. Репродуктор продолжал отсчитывать секунды, но все напряженно ждали расчетной секунды отсечки двигателя второй ступени.

— Главная команда! — объявил репродуктор. Стоявшая на площадке тишина сменилась оживленным говором, в котором на все лады повторялось слово «отсечка». Отсечка прошла нормально, — значит, боеголовка выведена на заданную траекторию, а с траектории ее уже никакая нечистая сила не столкнет, как говорят баллистики. Но Рябиков считал, что радоваться еще рано. Вот так же было и во время первого пуска Р-7: пуск прошел нормально, но данных из района падения еще не было, а кто-то уже успел раззвонить в Москву, и не успел Рябиков подъехать со смотровой площадки к аппаратному бункеру, к нему подошел дежурный офицер и доложил:

— Василий Михайлович, вас просят срочно подойти к ВЧ. Приказали срочно разыскать. По указанию самого, — вполголоса добавил офицер.

Рябиков, конечно, помнил указание Хрущева — доложить о результатах пуска незамедлительно. Но он полагал, что без информации с измерительных и телеметрических пунктов и из района падения о результатах пуска много не скажешь. Но делать нечего, надо идти, к телефону правительственной ВЧ-связи.

— Пойдем, Михаил Георгиевич, со мной. Для моральной поддержки, — пошутил Рябиков, обращаясь к генералу Григоренко.

Рябиков взял трубку телефона, назвал себя. Ему ответил Хрущев:

— Здравствуйте, Василий Михайлович. Что же вы медлите с докладом? Даже Королеву в больницу позвонили, а правительство в неведении.

— Никита Сергеевич, для доклада правительству пока что мало данных. Можно только одно сказать: по материалам, имеющимся на нашем конце, замечаний нет. Изделие выведено на расчетную траекторию с расчетной скоростью.

— Так это же замечательно! Поздравьте от моего имени всех участников. И подготовьте текст сообщения ТАСС. В завтрашних номерах газет для него уже зарезервированы места на первых полосах, и оно как экстренное будет многократно передаваться по радио и телевидению. В сообщении укажите, что головка баллистической ракеты достигла заданной точки на земной поверхности на расстоянии столько-то километров от точки старта.

— Но у нас еще нет данных от измерительных пунктов и поисковой группы в районе падения. Мы не имеем подтверждения того, что головная часть достигла поверхности Земли.

— А куда же она могла упасть, как не на поверхность Земли?

— Могла и сгореть, ведь скорость межконтинентальная.

— Вот это и есть самое главное, что скорость межконтинентальная. А то, чтоб не горела, — это приложится. Короче: крайний вам срок — текст сообщения передать телеграфом в ТАСС и мне через два часа.

— Не успеем, Никита Сергеевич. Пока составим, зашифруем…

— Зачем шифровать? Открытым текстом! Это же для ТАСС!

— Мы всегда передавали такие донесения шифровками. Даже шифр изделия Р-7 разрешалось применять только в секретной переписке. На заводах давали другой шифр.

— Вот и хорошо, что так засекретились. Будет теперь атомным маньякам как снег на голову сообщение ТАСС с намеком: мол, достанем в любой точке земного шара. И еще одно поручение вам, Василий Михайлович. Посылайте самолеты по всем столицам союзных республик за продуктами, вином, водкой, пивом, коньяком — чтоб было все на все вкусы. И закатите там от имени правительства такой банкет, какого еще свет не видывал. Потому что и такого события еще свет не видывал. И начинайте соображать насчет щедрого награждения участников.