Роджер Мэнвелл - Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945

В своем автобиографическом опусе Хёсс, явно считавший послушание высшей добродетелью, изображает себя простым человеком, любящим тяжелую работу и военную службу, но вынужденным подчиняться разного рода преступным подонкам 27. В Дахау ему не нравились применяемые Эйке методы, но, утверждая, что его «симпатии часто были на стороне заключенных», Хёсс признает, что «слишком полюбил форму СС», чтобы оставить службу. «Я считал, что лучше выглядеть суровым, чем слабым», – пишет он. Когда его перевели в Заксенхаузен, ему пришлось казнить офицера СС, из сострадания позволившего заключенному бежать. «Я был так взволнован, – вспоминает Хёсс, – что едва мог удержать пистолет». Но скоро казни стали его рутинной обязанностью, и Хёсс привык прятать голову в песок повиновения. Образцовое поведение и исполнительность привели к тому, что вскоре он был назначен комендантом Освенцима. «Там, – пишет Хёсс, – я жил только для моей работы… Я был поглощен, можно даже сказать, одержим ею… Трудности только усиливали мое рвение».

Но идеализм Хёсса вскоре сошел на нет, разбившись о «ненадежность» окружающих, с которой ему приходилось ежедневно иметь дело. Разочаровавшись в подчиненных, чьей недоброжелательности и коррумпированности он не смог противостоять, Хёсс начал тайком пить. Жена пыталась как-то помочь ему, устраивая в их доме при лагере вечеринки и приемы, но и это не помогло, так как для Хёсса «все человеческие эмоции уже отошли на задний план».

В ноябре 1940 года Хёсс доложил Гиммлеру о своих планах относительно Освенцима, но рейхсфюрер СС не обратил никакого внимания на опасения и тревоги коменданта и проявил какой-то интерес, только когда речь зашла о превращении Освенцима в некое подобие опытной сельскохозяйственной станции со своими лабораториями, теплицами и питомниками. В результате Хёссу была предоставлена возможность «импровизировать» сколько душе угодно во всем, что касалось заключенных и улучшения их снабжения, однако в лагерь Гиммлер наведался только в марте следующего года. В поездке его сопровождало несколько «высокопоставленных чиновников из «И.Г. Фарбен индустрие». Хёсс вспоминает, что инспектор концлагерей Глюкс прибыл в Освенцим заранее и «не уставал предупреждать меня о том, чтобы я не вздумал сообщать рейхсфюреру СС что-либо неприятное». Когда же, не вняв совету, Хёсс попытался привлечь внимание Гиммлера к проблеме перенаселенности лагеря, а также к отсутствию канализации и нормального водоснабжения, Гиммлер ответил только, что лагерь должен быть расширен для приема 100 тысяч заключенных, необходимых «И.Г. Фарбен индустрие» в качестве рабочей силы. В конце концов Хёсс добился только одного: разрешения «импровизировать» дальше.

Таков был человек, которому в июне 1941 года Гиммлер оказал особое доверие, приказав «подготовить в Аушвице оборудование, с помощью которого можно проводить массовое уничтожение узников…». Так по воле рейхсфюрера СС Аушвиц стал крупнейшим центром истребления людей из всех когда-либо существовавших.

В том же разговоре, о котором Хёсс подробно вспоминает в своей автобиографии, Гиммлер объяснил, что выбрал Освенцим «как из-за его крайне удобного расположения относительно дорог, так и потому, что район лагеря можно легко изолировать, а сам лагерь – замаскировать». Рейхсфюрер СС также добавил, что в ближайшее время в Освенцим должен прибыть Эйхман, который и передаст Хёссу секретные инструкции, касающиеся установки необходимого оборудования.

Хёсс оставил пространный и весьма откровенный отчет об их с Эйхманом «импровизациях», приведших к сооружению следующей зимой первых газовых камер, которые испытывались на русских военнопленных. К весне 1942 года организованные убийства должны были стать в Освенциме привычной операцией. «Убийства… в то время не внушали мне особой тревоги, – писал Хёсс. – Должен даже признать, что умерщвление с помощью газа действовало на меня успокоительно». Действительно, Хёссу никогда не нравилось кровопролитие, а Гиммлер уже предупредил его, что поезда с депортированными евреями вот-вот отправятся в путь.

Предполагают, что Гиммлер намеренно выбрал в качестве основного центра геноцида лагерь в Польше, дабы не осквернять германскую землю уничтожением такого количества нечистой плоти 28. В Польше находились и такие вспомогательные центры массового уничтожения, как Треблинка, однако именно Освенцим должен был обеспечивать рабочей силой расположенные в этом районе заводы «И.Г. Фарбен» по производству синтетического угля и каучука, в спешном порядке возводившиеся одновременно с приготовлениями к массовым убийствам. Хёсс, однако, был куда больше озабочен своим вкладом в готовящуюся вакханалию смерти, чем отправкой рабов на расположенные за пределами лагеря предприятия, поэтому вместо того, чтобы налаживать взаимодействие с химическими заводами, он нанес визит своему «коллеге» коменданту Треблинки. «В первую очередь он стремился ликвидировать евреев из Варшавского гетто, используя в основном угарный газ. Не думаю, чтобы его методы были достаточно эффективны», – писал Хёсс после войны.

Множество документов – показания бесчисленных свидетелей, бесконечные протоколы допросов и материалы самых тщательных осмотров, проведенных как до, так и во время процессов о военных преступлениях, – позволяют в подробностях восстановить картину массового истребления людей в концентрационных лагерях в годы войны. Именно эти жуткие документы, которые, кроме историков, мало кто читает, позволяют констатировать, что кровавой бойне на самом деле сопутствовала поистине чудовищная неразбериха. Администраторы вроде Эйхмана и Хёсса так и не смогли обуздать взяточников и садистов, на которых им приходилось полагаться в проведении всех работ в лагерях, в отборе и уничтожении жертв, а также в массовой кремации трупов. Старшие офицеры СС, как правило проживавшие в казармах или квартирах для семейных вблизи лагеря, либо вовсе не принимали участия в казнях, либо держались как можно дальше от ада, который они создали и который были обязаны поддерживать. Контроль над пленными все больше переходил в руки капо – закоренелых преступников или пленных-изменников; к концу войны они вели себя даже более жестоко, чем эсэсовцы, чья верность идеям великого рейха с усилением хаоса и близостью поражения нацистов значительно ослабела. Лишь Гиммлер, вознесенный высоко на вершины власти и взиравший сверху вниз на эту бездну страданий, даже в условиях роста трудностей и напряженности продолжал исполнять то, что считал своим долгом.

С сентября 1941 года Эйхман взял на себя всю ответственность за соблюдение планов уничтожения узников. Он готовил для Гейдриха планы и наброски приказов, контролировал транспортировку еврейского населения и организовывал совещания, на которых уточнялись детали массовых казней. Но уже 27 сентября Гейдрих был произведен в обергруппенфюреры СС и назначен имперским протектором Чехословакии вместо слабого и больного фон Нейрата, одним махом приобретя ранг и привилегии министра. Это был высший и последний взлет в карьере Гейдриха. Работая в подчинении у Гиммлера, он был серьезно ограничен в своих возможностях, в Праге же ничто не могло помешать ему купаться в роскоши.