Роджер Мэнвелл - Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945

Такова была ситуация, когда 27 мая в начале третьего ночи Гейдрих, весьма беспечно относившийся к личной безопасности, выехал из своего поместья в аэропорт. На повороте улицы его поджидали два агента «Свободной Чехословакии», сброшенные с парашютом с британского самолета еще в декабре и с тех пор ожидавшие приказа об устранении Гейдриха. Один из них был вооружен автоматом, а другой – гранатой. В критический момент автомат заклинило, и второй агент бросил гранату в машину. Гейдрих, который, казалось, был невредим, выскочил из машины и, стреляя из пистолета, погнался за нападавшими, которые спрятались между двумя трамваями. Внезапно Гейдрих упал: осколок гранаты повредил ему основание позвоночника. Прибывшая чешская полиция доставила испытывавшего страшные боли Гейдриха в госпиталь. Покушавшимся на него диверсантам удалось скрыться, но три недели спустя оба погибли при сопротивлении аресту.

Гитлер и Гиммлер были в своих штаб-квартирах в Восточной Пруссии, когда Франк сообщил им о серьезном ранении Гейдриха. По словам Вольфа, находившегося в этот момент рядом с Гиммлером, рейхсфюрер разразился слезами, а затем поспешил выехать вместе с Вольфом к Гитлеру в Растенбург. Фюрер и Гиммлер сразу решили отправить в Прагу своих личных врачей, но никто из них не смог спасти Гейдриха от гангрены, явившейся следствием раны. Окруженный докторами, он через три недели скончался. На Процессе врачей Гебхардт описывал обстановку так:

«Я прилетел слишком поздно. Два ведущих пражских хирурга уже провели соответствующую операцию, и все, что я мог сделать, – это наблюдать за последующим лечением. Нервозная обстановка, которую еще больше подогревали ежедневные звонки Гитлера и Гиммлера, требовавших отчета о состоянии раненого, привела к тому, что ко мне поступали самые разные предложения касательно способов лечения… Мне практически приказали допустить к раненому… личного врача фюрера Морелля, который хотел испробовать на нем собственные целительные средства… Пражские хирурги превосходно справились с операцией и применяли сульфамид. Я считал, что для пациента опаснее всего нервное перенапряжение и присутствие слишком многих докторов, поэтому, несмотря на прямые требования сверху, я категорически отказался вызывать других врачей, не сделав исключения даже для Морелля… Гейдрих умер через четырнадцать дней. После мне пришлось позаботиться о том, чтобы привести в порядок его личные дела».

Тем временем Франк по приказу Гиммлера обрушил на чехов жесточайшие репрессии. До утра 27 мая в Праге было запрещено всякое движение. За любые сведения, которые приведут к аресту покушавшихся, было обещано вознаграждение в один миллион крон. По установленной нацистами традиции сразу же были взяты заложники, причем оккупационные власти поспешили воспользоваться поводом, чтобы избавиться от враждебных и неблагонадежных элементов. В результате сотни пражан были убиты и тысячи арестованы. Телетайп Гиммлера Франку гласил: «Так как интеллектуалы – наши главные враги, к вечеру расстреляйте сотню из них».

Шестого июня в Праге состоялась первая из целого ряда траурных церемоний, на которой присутствовал и Гиммлер, проявлявший трогательную заботу о сопровождавших его двух несовершеннолетних сыновьях Гейдриха. Беременная фрау Гейдрих оставалась в Паненске-Брешене. После церемонии тело в сопровождении охраны отправили на поезде в Берлин, чтобы выставить в штаб-квартире СД. Восьмого июня в три часа дня Гитлер открыл траурную церемонию в рейхсканцелярии, куда тело перенесли для последнего прощания. Он возложил венок из орхидей к гробу человека, который, по его словам, «был величайшим защитником нашего великого немецкого идеала… человеком с железным сердцем». После этого фюрер погладил по головам сыновей Гейдриха, которых Гиммлер держал за руки. Берлинский филармонический оркестр исполнил траурный марш Вагнера, а Гиммлер произнес длинную речь о карьере своего бывшего подчиненного. Затем тело отвезли на Кладбище инвалидов для предания земле.

На следующую ночь по приказу Гитлера отмщение обрушилось на жителей чешской деревни Лидице и их детей. Шеф пражского отделения полиции безопасности изложил подробности расправы в отчете, отправленном 12 июня в Бюро по переселению в Лодзи:

«По высочайшему приказу в наказание за убийство группенфюрера Гейдриха деревню Лидице в протекторате сровняли с землей. Все мужское население было расстреляно, а женское отправлено в концентрационный лагерь для пожизненного заключения. Дети были обследованы на предмет годности для германизации. Непригодные будут отправлены в Литцманштадт для распределения в польские лагеря. Этих девяносто детей доставят в вагоне, прикрепленном к поезду, прибывающему в воскресенье 13 июня 1942 года в 21.30. Просьба проследить за тем, чтобы вагон встретили на вокзале и немедленно распределили детей в соответствующие лагеря. Возрастные группы следующие: один-два года – пять человек; два – четыре года – шесть; четыре – шесть лет – пятнадцать; шесть – восемь лет – шестнадцать; восемь – десять лет – двенадцать; десять – шестнадцать лет – тридцать шесть.

Дети не имеют ничего, кроме того, что на них надето.

Специальный уход или внимание не требуется».

Сразу после смерти Гейдриха Гиммлер по соглашению с Гитлером принял на себя временное руководство РСХА. Об этом он объявил старшим офицерам прямо на церемонии прощания с телом. По свидетельству Шелленберга, Гиммлер воспользовался случаем, чтобы сурово раскритиковать каждого из них, за исключением самого Шелленберга, о котором он отозвался как о «Вениамине [8]нашего руководящего корпуса», добавив, что надеется на более тесное сотрудничество в будущем. Шелленберг признается, что покраснел, услышав такую похвалу, в то время как другие, старше его по возрасту, были пристыжены. Принимая командование СД, Гиммлер также сделал все необходимое, чтобы никто, кроме него, не получил доступа к секретному сейфу, в котором хранилось много компрометирующих документов о нацистском руководстве.

Все вышесказанное относится, однако, к внешней стороне отношений Гиммлера и Гейдриха. О том, как он относился к своему подчиненному на самом деле, мы можем лишь косвенно судить по уже цитированному нами разговору с Керстеном. Вполне вероятно, что, избавившись от столь опасного соперника, Гиммлер лишь с облегчением вздохнул. Того же мнения, похоже, придерживался и Шелленберг, которого Гиммлер неожиданно вызвал к себе два месяца спустя. Когда Шелленберг вошел в кабинет, Гиммлер встал и, держа в руках посмертную маску покойного, произнес очень серьезным тоном: «Да, как сказал фюрер на похоронах, он действительно был человеком с железным сердцем. Именно поэтому судьба забрала его, когда он был на вершине могущества». В этом месте, вспоминает Шелленберг, Гиммлер кивнул, как бы лишний раз подтверждая собственные слова, но его маленькие холодные глазки поблескивали за стеклами пенсне, словно глаза гадюки.