Эрнст Юнгер - Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970

Каприччо. У полицейских там наверху есть отделение. Какой-то мальчик открыл ворота и ненароком выпустил гуся, который взялся разгуливать по саду. Полицейский, хозяин гуся, пустился гоняться за ним между клумбами. При этом он вел по-южному темпераментную перепалку с матерью мальчика, которая, после того как охотник на гуся наконец удалился, обрушила свой гнев на задницу сына. Экспрессивность подобных сцен порождает в нашем брате чувство бесплатного присутствия на бурлескном спектакле.

С Розелиусами во Фраскати и Тускуло. Мы бродили между холмов с округлыми вершинами, на которых в тени очень старых дубов паслись овцы. В живых изгородях цвели боярышник, розы и ежевика. От вилл Цезаря, Катона, Мария, Цицерона, а также Лукулла и других гурманов не осталось даже обломков. Местность, в названии которой таится этрусский корневой слог, вошла в поговорку, когда хотят сказать о приятной, почти богоподобной жизни, и можно согласиться, что великолепным обзором она действительно манит строить здесь виллы. Хорошо темперированный ландшафт подходит для этого больше, чем героический. Удовольствие от такого жилища довершает мысль о том, что им будут пользоваться еще и внуки; храм Януса [752], должно быть, закрыли на сто лет.

Вниз во Фраскати; дворцы эпохи Возрождения и барокко там позволяют догадываться о наслаждении жизнью в античном имении. По великолепной аллее скальных дубов мы поднялись к вилле Альдобрандини. Деревья подстрижены так, что лиственные массы образуют туннель, а наверху срезаны таким образом, словно к дворцу наверх вел роскошный зеленый ковер.

Вилла Торлония была разрушена бомбами во время Второй мировой войны. Сейчас на ее месте возводится большая гостиница. Похоже, кончились деньги, потому что строительные леса явно уже давно стоят пустыми. Здесь, а не наверху на холмах, должно быть, располагалась резиденция Лукулла — он выбирал лучшее на свой вкус. Сохранился дом, в котором жил Аннибале Каро ди Читтанова и in questa sua сага villa [753]переводил «Энеиду»; я вычитал это на памятной доске, которую 21 сентября 1896 года ему посвятил Леопольд Торлония. Великолепен водный театр виллы; каскады извилистой линией обрамляют аллеи.

Утром письма, в том числе Эрнсту Клетту о студенческих беспорядках. Затем в церквях вокруг Форума, сначала в храме Козьмы и Дамиана. Мозаики VI столетия, частые реставрации. В алтаре колонны из nero antico [754], который я здесь впервые увидел осознанно. Де Броссе с пристрастием упоминает его в «Конфиденциальных письмах». Кажется, что месторождение исчерпано или о нем больше не знают. Алтарь слишком велик для апсиды, единство которой он взрывает. Простая трапезная была бы уместнее.

Церкви реставрируют и систематизируют каждые пару столетий; они приобретают новое оформление. Но что поделаешь — в их изначальной форме гештальт тоже был невидим.

Потом в Санта-Мария-Нуова, называемой в просторечии Франческа Романа, по имени ее святой. Она покоится внизу в стеклянном гробу, красиво облаченная. Мне особенно понравились черные шелковые туфельки. Из наряда выглядывает череп; с правой стороны у него недостает одного зуба. Святой жертвуют много цветов, потому что у нее хватает и современных обязанностей. Она помогает при автомобильных авариях, следовательно, работы у нее с каждым днем прибывает.

Возвратившись в верхнюю церковь, видишь два вмурованных в стену базальта и в них круглые углубления. Это — отпечатки, оставленные коленями апостола Петра, когда Симон Маг [755]был унесен в воздух.

Обратно по via dei Fori Imperiali. Там у стены развитие империи:

1. VIII век до Р.Х.: точка в центре Лациума.

2. 148 г. до Р.Х., после Пунических войн: вся Италия, Иллирия, Греция, Балеарские острова, Корсика, Сардиния, Сицилия, от Африки: Карфаген.

3. При смерти Августа, 14 г. после Р.Х.: добавляется Испания, Галлия, большие части Африки и Азии.

4. Во время Траяна, 98-117 гг. после Р.Х.: дальнейшее расширение на всех границах, и целиком Британия.

Как такое могло получиться из очевидно скромных начал? Это остается чудом истории, которое столь же мало постигает историк, как зоолог — чудо животного. Раскадровка съемки взрыва изображает лишь механическую последовательность события. Требование социологов, что историю - де нужно переписать, справедливо, но ограничено. Кому ведома сперматическая сила древнего Лациума с его вулканами и кратерными озерами? Рост в истории, так же, как в биосе, основывается на внутреннем делении, потому-то за революциями часто следует внешнее расширение. Тот, кто хочет докопаться до субстанции, не должен исключать миф. Вико и Бахофен [756]остаются актуальными. Леон Блуа различными путями пытался достичь похожего — безуспешно, поскольку христианство, как все основанные на тексте религии, обладает легендообразующей, а не мифообразующей силой. Уже Моисей был демифологизирован. Сегодня сюда добавляются другие искажения: актуализация, социализация, морализация истории, отвращение к великим людям, то есть характеры кастрируются психологами.

Конечно, это только последствия того фундаментального факта, что истории больше не существует. Именно поэтому, пожалуй, возникают титаны, но не в завещанном смысле «великие». Мы освобождены от рамок истории и подчинены иным, чем выросшие исторически, формам и правам. Формы сохраняются, но уже не регламент. Такие исторические формы, как «война» или «мир», превращается в классическую реминисценцию. С ней соединяется новая тоска по дому после истории, скорбь, подобная скорби Ахиллеса у трупа Патрокла.

Еще недолго на Форуме. Трава там уже желтеет. Зато цвели розы и акант, а также жасмин у арки Тита; над облаком его благоухания кружили голубые со стальным отливом шмели.

Прогулка в Олевано Романо и Палестрину с Розелиусами, Штирляйн и Ингой Дам. Мы пришли, чтобы посмотреть большое изображение Нила, и не разочаровались в своих ожиданиях. Произведение, мозаика, хранится в Археологическом музее Палестрины, бывшем дворце Колонна-Барберини. Первоначально оно образовывало один из полов в храме Фортуны; я представляю себе, что летом оно было залито водой. Счастье и вода нерасторжимо едины. Ландшафт от затопляемой дельты с храмами и оживленными руслами поднимается в эфиопские горы. Богиня принимает воина в своем храме, а в это время к берегу причаливает многовесельный корабль. Вода и скалы заселены животными, одни из которых передвигаются по вольным звериным тропам, другие пасутся или охотятся. Художник жил у реки или много по ней путешествовал — на это указывают детали, которые надо было увидеть собственными глазами: листья лотоса, голова вынырнувшего крокодила, змея, которая поднимается, чтобы схватить степного гекко, и другое. Некоторые из животных удались меньше, но никаких сказочных существ здесь нет. Зал используется также для концертов; Людвиг Розелиус сел за рояль и сыграл импровизацию на тему воды, пока мы рассматривали мозаику.