Эрнст Юнгер - Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970

За завтраком мы могли наблюдать птиц, которые и здесь были немного пугливыми, например, речного кулика [866], следовавшего за ручьем, и пуночку [867]высоких северных широт в летнем наряде, который светлее зимнего.

Потом мы снова поехали по пустоши с более или менее раздробленной горной породой. Там, где вырастала зелень, сразу же появлялись белые пятна пасущихся овец. Пикник у Гилзы, врезавшегося глубоко в базальт пенистого ручья. Там тоже удобный случай для небольшой субтильной охоты.

Во второй половине дня мы достигли Блёндуоса, небольшого портового города на севере, и остались там на ночь. У меня по-прежнему хрипота. Чтение: «Les Drogues» [868] Жана Луи Бро.

В машине я узнал от Эрдмуты несколько исландских слов; язык образен, как во времена скальдов, — у одного, кажется, у Эгиля, я вскоре после Первой мировой войны нашел «стальные грозы» [869]. Я записываю:

Эхо: горная глотка.

Горизонт: морской рубеж.

Полный рабочий день: солнечный круг.

Утром я отправился на прибрежный холм и увидел в море остров или, скорее, скалу, на которой нашел свой конец Греттир [870].

Лагман [871]Стурла сказал, что он не знает никого из объявленных вне закона, кто был бы так велик, как Греттир Силач. Он находит для этого три основания. И первое, что он считает Греттира самым мудрым, потому что он дольше всех прожил в изгнании, и никто не мог победить его, покуда он был здоров. А, во-вторых, потому что никто не перебил столько нечисти да нежити, как он. И, в-третьих, присовокуплял Стурла, потому что за него отомстили в Миклагарде [872], как ни за какого другого исландца.

Любимцем Эрнстля был Иллуги, брат Греттира, почти еще мальчиком пришедший ему на помощь. «Каждый, у кого нет брата, незащищен со спины». Это Греттир сказал не напрасно. Когда Серобрюхий ударил в дверь, Иллуги бился, защищая Греттира, пока его не зажали между щитами. После того как Иллуги отказался отречься от мести, враги отошли советоваться, как поступить с ним, и когда они вернулись, чтобы его убить, он сказал: «Я вижу, вы выбрали то, что мне больше всего по душе».

Я видел скалу [873]в море. Как обстоит дело с вечным продолжением «славы деяний мертвого»? Я убежден в ней — хотя она, конечно, не имеет ничего общего с историей и преданием. Это, должно быть, и заложено в замысле «Эдды» — ибо, если говорится, что «кланы тоже умирают», то и слава, даже если ее провозглашает певец, гибнет вместе с сообществом. Стихотворение еще некоторое время сохраняет ее, как отблеск кометы, которая теряется в небе.

Саркофаг епископа был вырезан из туфа — это, как я слышу, единственный строительный камень на острове. Для цементного завода с изрядной морской глубины добывается ракушечный известняк.

Примечательна стойкость травы в этом климате — трава «растет сверху», но она не используется как сено и не превращается в торф. Так она покрывает могилы Видимюри, на которых нет ни креста, ни камня, — кладбище похоже на никогда не скашиваемый луг; места упокоения едва-едва выделяются под травой. Они слились, накрытые сводом мягкого серого ковра. За ними стоит дерновая церковь; она была построена не из обожженного кирпича, а из травяных блоков. А еще Галл, старый крестьянский хутор поблизости, используемый теперь как музей. Блоки дерна, из которых сложены стены, нарезаны в виде кирпича, блоки дерна для крыш — в виде пластин, на которых продолжает расти трава. Крыша должна иметь подходящий скат: она не слишком плоская, чтобы не промокать от дождя, и не слишком крутая, иначе покрывающий слой пойдет трещинами.

Привал у могучего водопада Годафосс. Поток пробил молодую лаву и, пенясь, устремляется по старому ложу. Godafoss означает «водопад богов», потому что на крестьянина, который жил там, упало домашние изображения асов, когда после введения христианства в тысячном году он возвратился с альтинга.

На ночь в Лаугаре.

Myvatn: «Комариное озеро». Часто комары роятся, как облака тумана; вода и луга сплошь усыпаны ими. Благодаря этому здесь, естественно, подлинный рай для рыб и птиц, а также для рыбаков и охотников.

Я неторопливо прошелся с Фритцем вдоль берега, наблюдая за птицами в гнездах, в полете и на воде. Названия всех их были знакомы брату. Новой для меня оказалась красношейная поганка [874], мы увидели ее в воде с выводком малышей, увидели также желто-коричневые яйца в гнезде. Далее мы отметили длинноносого крохаля [875]с длинным крючковатым клювом и причудливым хохолком у самца, различных уток и чаек, на берегу опять же дрозда белобровника [876]и много других.

По луговой почве располагаются в ряд псевдократеры, как в грибном царстве пецицы [877]на омертвелой ветке. Они возникают, когда лавовая артерия течет под болотистым грунтом. Пары бурлят и высоко выбрасывают быстро остывающую магму.

Прогулка с Эрнстом и Томасом Клеттом по лавовым теснинам и ущельям между густых березовых кустарников. По временам вспархивал сокол и взлетал вверх на скалы. Ландшафт для лесного ходока.

«Грьётагья» называется каменная расщелина, в которой мы приняли ванну. Узкий проход, как в Микенах, ведет вниз к источнику. Он наполняет грот водой в сорок два градуса по Цельсию. Тут сидишь в тепле и безопасности, как во чреве матери-земли. В свете карманного фонарика мы обнаружили американского солдата, который дремал в полузабытьи. Он сказал, что уже несколько месяцев живет на одном хуторе поблизости, но в дальнейшие подробности не пустился. Вероятно, чтоб утаить идеальное убежище.

На ночь снова в Лаугаре. Была подана озерная форель из Комариного озера. Компания путешествующих: во время поездок по северу больше, чем обычно, светловолосых и рыжих.

Комары над кустами стояли столбами, когда мы ехали вдоль озера Мюватн. Мы катили по гигантской лавовой поверхности, возникшей в 1875 году при извержении вулкана Аскья. Огромные шлаковые отвалы — проделана большая работа. Остров является моделью для предварительных космических опытов.

Привал у различных сольфатар [878]. Эти кухни относятся к молодому вулканизму и тянутся вдоль Исландского рва. Они позволяют судить о горнилах, которые действуют прямо под поверхностью. Термальные источники, напротив, древневулканического происхождения и рассеяны по всему острову.

Кипящие маленькие котлы; их энергии недостаточно для образования гейзеров. Серная палитра: желтое, зеленое и черное. Район был огорожен. «Опасно»: недавно под корку провалился один англичанин. Близ Паццуоли я слышал нечто подобное.

«Не все горные породы возникли в результате плавки», — говорил еще Лейбниц. Я издавна чувствую в себе более сильное влечение к этим другим породам, нежели к породам плутоническим, и сильнее нуждаюсь в непосредственном воздействии воды, нежели в непосредственном воздействии огня в недрах Земли — поэтому я более открыт для палеонтологии, чем для геологии, ближе цветению, чем кристаллу, ближе мрамору, чем граниту. Это гороскопические сочетания. «Счастлива страна, где вопроса о времени возникновения какой-нибудь окаменелости достаточно, чтобы образовались две партии — нептунистов и вулканистов», — приблизительно так сказал де Соссюр.