Фриц Тиссен - Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945

Те векселя, как я впоследствии узнал, были размещены главным образом в сберегательных банках и в государственной системе социального страхования, что особенно подчеркнуло преступный характер операции. Бедные немцы в массе своей доверчивы. Рабочий чувствует себя в определенной степени защищенным; думает, что в старости с ним ничего плохого не случится, и довольствуется относительно низкой пенсией по возрасту. Однако он, по крайней мере, хочет быть уверенным, что сможет на эту пенсию прожить. И как раз этот класс принесли в жертву; свои деньги потеряли именно люди, слепо верящие в своего обожаемого фюрера.

Весь процесс – не что иное, как присвоение минимум четырехсот марок, которые каждый рабочий выплачивает системе социального страхования рейха. В действительности именно простые люди оплачивают огромные военные расходы. Я особенно подчеркиваю это, чтобы открыть немецкому народу глаза.

После отставки Шахта только подобными методами и пользовались. Я считаю эти деньги пропащими, и, по моему мнению, систему страхования рабочих придется перестраивать на новом базисе, ведь, когда люди осознают, что потеряли свои сбережения, они придут в отчаяние. По этой причине некоторые предприниматели ввели личные гарантии для своих рабочих – создали сберегательные банки на заводах, где деньги выплачиваются и возвращаются, и с течением времени накапливаются большие резервы для этих организаций. Поэтому многие рабочие уже испытывают благодарность к своим концернам-работодателям. Они начинают понимать, что государство бросило их, но завод еще защищает.

Осенью 1934 года я отправился на несколько месяцев в Аргентину. Это произошло уже после убийств Рёма и Шлейхера, и мне хотелось подышать более чистым воздухом. Хочу вновь повторить, что дело Рёма было гнусным зверством. Лидеры СА собрались по соглашению с Гитлером, и эту самую встречу впоследствии использовали как доказательство их изменческих планов. Нужно очень долго копаться в анналах истории, чтобы найти столь же презренный поступок. Между прочим, вскоре после убийства я спросил Геринга, в чем же состояло преступление Шлейхера. Геринг ответил, что была доказана его преступная связь с французским послом. Однако в то же время Гитлер обвинил генерала в связях со Сталиным!

Я был счастлив сбежать на некоторое время из этого котла ведьм. Путешествовал я до весны 1935 года и именно в Аргентине осознал – на нескольких примерах – глупость немецкого коммерческого курса, с помощью которого рейх пытался достичь самодостаточности (или автаркии) [25]. Меня принял президент Аргентины; он сказал: «Не можете ли вы что-либо сделать, чтобы Германия покупала наше аргентинское мясо?» Это было ответом на мою просьбу к Аргентине разместить крупные заказы на немецких промышленных предприятиях. Президент был готов заключить договора, если только Германия купит больше мяса в его стране, потому что он хотел продемонстрировать англичанам, что и другие народы покупают аргентинское мясо. Вернувшись в Германию, я доложил Гитлеру. Он согласился. Однако Дарре, министр сельского хозяйства, это предложение отверг. Он не желал покупать ни килограмма мяса у Аргентины. Вот один из примеров работы нелепой нацистской правительственной машины.

Позже я снова попал в Аргентину. К тому времени стало еще труднее заключить коммерческое соглашение. Лучше бы мы купили мясо и выбросили его за борт, ибо, по крайней мере, смогли бы заключить более выгодную промышленную сделку. Больше всех опять же пострадал немецкий рабочий, не получивший достаточного количества мяса, в то время как английские рабочие имели в избытке отличное мясо. Вина, безусловно, лежит на всем принципе автаркии. Конечно, ограничение импорта необходимо, но идиотская автаркия, провозглашенная Германией, невозможна. Вот чем заканчивается назначение на важные посты таких болванов, как Дарре.

Следующие размышления продемонстрируют порочность этой политики. Во всех европейских странах до сих пор необходимо удобрение почвы навозом, и ради этого крестьяне содержат домашний скот. Таким образом, первый принцип любой сельскохозяйственной политики – обеспечение дешевого корма для скота. Невозможно получить достаточно дешевого корма без импорта. Неудивительно, что крестьяне недовольны: и как только они получат возможность высказаться, все нацистское мошенничество закончится через неделю. Пока, однако, крестьяне не смеют не то чтобы рискнуть выступить открыто, они слово сказать боятся.

Знаменитые бартерные соглашения (по ним товары обмениваются на товары, а не на деньги), которые Германия годами заключала с другими странами, снова и снова оказываются абсурдными. В Италии, например, за одну марку можно купить книги, которые в Германии стоят десять, но это еще не худший пример. Германия экспортировала книги в Венгрию в обмен на кукурузу, но венграм не нужны были книги, и что же им оставалось? Они подняли цены на посылаемую в Германию кукурузу соразмерно цене, которую от них требовали за книги! И в Румынии Германии при бартерной торговле пришлось платить двойную цену за кукурузу. Я мог бы привести еще множество подобных примеров.

При будущем экономическом порядке, безусловно, промышленность не сможет работать абсолютно независимо. Государство всегда будет осуществлять какой-то контроль, но, с другой стороны, неправильно думать, что единственная цель промышленности – зарабатывание прибылей. В действительности мы, промышленники, беспокоимся лишь об одном: как сохранить непрерывную работу наших заводов. Цены повышаются, спрос падает, а производство гораздо важнее цены. На собраниях промышленники часто пылко высказываются за снижение цен, но, конечно, не потому, что им чужд эгоизм или они так жаждут дешево сбыть свою продукцию, а потому, что они поняли: высокие цены вредят бизнесу.

Однако, как только наступает перепроизводство, цены падают слишком резко, что вредно, поскольку, когда слишком много заводов, столь низкие цены неизбежно приводят к снижению заработной платы, и запускается механизм, ведущий к застою. Многие владельцы производственных предприятий, к несчастью, верят, что все хорошо, пока станки работают, однако, по моему мнению – и это очень важно для будущего Европы, – отдельные предприятия должны заключать друг с другом соглашения, не только национальные, но и международные. Я – сторонник крупных картелей, позволяющих исключить чрезмерную конкуренцию и вражду между концернами. К чему может привести такая конкуренция, видно из того, что время от времени стальные рельсы продавались дешевле чугуна в чушках. Неразумное снижение цен так же порочно, как их неоправданное увеличение.