Михаил Юхма - Кунгош — птица бессмертия

— И ты сам слышал, как комиссар Вахитов разговаривал с Лениным? — не переставал изумляться он.

— Вот этими самыми ушами! Аллахом тебе клянусь! — отвечал ему Абдулла. — Телефон зазвонил, Мулланур взял большую трубку и сказал — негромко так, вот как мы стобой сейчас говорим: «Здравствуйте, — сказал, — товарищ Ленин Владимир Ильич». И долго разговаривал прямо при мне, не стесняясь. У него с Лениным от нас, простых рабочих людей, нет никаких секретов. А под конец он ему так сказал: «Не волнуйтесь, товарищ Ленин Владимир Ильич. Есть у меня как раз такой человек, Абдулла зовут его. Абдулла — человек надежный, он все сделает, как вы сказали».

Потом пришел черед Ильясу говорить, а Абдулле слушать.

— Когда открылся съезд, мы все были рады. Наконец-то, подумалось, все у нас пойдет на лад. Если уж большевики решили принять участие в съезде, значит, Советы и Харби шуро, слава аллаху, помирились и теперь войне конец, настанет спокойная, мирная жизнь. Но Советы повели себя худо, очень худо. Наши дружно выступали против них, ругали их. Ну а если тебя ругают, надо терпеть: зря ведь ругать не станут. А они слушать не захотели. Обиделись. Прочли какое-то письмо и ушли. Показали, что совсем нас не уважают. А потом арестовали наших вождей…

— Каких еще вождей?

— Самых уважаемых у нас людей. Братьев Алкиных, Токумбетова, Музафарова…

— Никак я в толк не возьму, — удивился Абдулла. — Как это ты, бедняк, купцов толстопузых своими вождями зовешь, да еще уважаемыми людьми их называешь? Я на них нагляделся. Двадцать лет служил верой и правдой, а меня потом коленкой под зад…

— Постой! Так ведь этот хозяин твой был чужак, ты сам говорил! А это наши. Свои. Татары… Такие же мусульмане, как мы с тобой.

— Татарин, русский, пемец. Не все ли одно, если у него денег полный кошель, а ты гол как сокол. Богач бедняку не может быть братом.

— Э-э нет, друг! Это все не так. Что ни говори, одна кровь. А русские хотят прогнать нас с нашей земли, в Турцию выселить.

— Это кто ж тебе такую глупость сказал? Я, слава аллаху, воевал бок о бок с русскими. И мы с ними была как братья родные. Вместе сражались за то, чтобы не было больше на свете богатых и бедных, чтоб все были равны…

«Ну и каша у него в голове, у бедняги, ну и каша! — все повторял про себя Абдулла. — Этак мы, пожалуй, до самого утра проговорим!»

Но им не суждено было в ту ночь закончить этот разговор. Внезапно раздался громкий стук в оконную раму, послышались чьи-то резкие, властные голоса. Распахнулась дверь. На пороге стояли двое. В руках у них были винтовки.

— А ну побыстрее! Еле тебя разыскали. На месте твоего дома одни головешки. Хорош! Нечего сказать! Нашел время лясы точить.

— Да что случилось-то? — недоумевал Ильяс.

— Командир приказал срочно собрать всех наших!

И только тут они обратили внимание на Абдуллу.

— А ты кто такой?

— Это мой гость, — выступил вперед Ильяс. — Его мне нынче сам аллах послал. Он моих детишек от гибели спас.

— Ладно, чем языком болтать, собирайся лучше поживее, — одернул его один из пришедших. — Мусульманин? — обернулся он к Абдулле.

— Да, я татарин.

— В какой дружине?

— Я не дружинник, — сказал Абдулла.

— Какого дьявола! — заорал тот в ответ. — Мусульмании в такое тревожное время не имеет права отсиживаться около бабьих юбок! Сейчас все правоверные мусульмане — дружинники. Каждый, кто способен носить оружие. А ну собирайся! Пошли!

— Как ото собирайся? Куда? — не мог прийти в себя от изумления Абдулла.

— Собирайся, собирайся, тебе говорят! Не был дружинником, так будешь! У нас тут военное положение.

— Как можно! Ведь он же гость, — вновь попробовал вмешаться Ильяс.

— Молчать! — властно оборвал его тот из пришедших, который, судя по всему, был старшим по званию. — Взять его! — обернулся он ко второму.

Тот молча положил руку Абдулле на плечо.

Делать было нечего: Абдулла неторопливо поднялся и молча двинулся вслед за Ильясом. Дружинники шли сзади, время от времени подталкивая его прикладами своих винтовок.

Казармы образцовой «железной дружины» размещались в бывших торговых рядах. Туда и привели Абдуллу с Ильясом.

Дружинники сидели, разбившись на небольшие группки. Одни молчали, другие тихо перебрасывались короткими фразами. Но были и такие, что вели себя шумно, — их явно пьянил предгрозовой воздух этой томительной ночи.

Особенно петушился низкорослый крепыш с белыми нашивками на рукаве.

— Нас десять тысяч! — выкрикивал он, тараща глаза. — Десять тысяч железных мусульманских бойцов! Наконец-то мы создадим наше великое, свободное татарское государство!

Ильяс и Абдулла примостились поближе к двери. Ильяс ворчал вполголоса.

— А еще называют себя правоверными мусульманами. Да где же это видано, чтобы гостей не уважать!

— Нынешней ночью все будет кончено! Решается наша судьба! Выше головы! Нас десять тысяч! — продол жал надрываться пучеглазый.

— Так ведь и у большевиков тоже сила порядочная, — отозвался голос из группы дружинников.

— Что нам большевики! — обернулся к нему оратор. — К утру от них и мокрого места не останется. Схватка будет горячая, многие из нас не увидят рассвета. Но за свободу надо драться, никто вам ее не поднесет на блюдечке. За свободу надо платить кровью, ребята.

— Аллах! — сказал вполголоса немолодой дружинник сидящий рядом с Абдуллой. — А что будет с моими детьми, если меня убьют? Их ведь у меня пятеро!

— А с моими что будет? — поддержал его Ильяс. — Дом сгорел. Все сгорело. Да еще если кормильца убьют совсем пропадут, горемычные! По миру пойдут…

— Пусть этот крикун вперед идет, ему, вишь, крови своей не жалко! — сказал тот, у кого было пятеро детей.

— Как бы не так, — злобно ответил Ильяс. — До дела дойдет — он сразу сзади окажется, а вперед нас с тобой погонят.

— Аллах! Что же нам делать? Так вот и погибать ни за что ни про что? — снова запричитал многодетный отец.

— Слушай, — обернулся Ильяс к Абдулле. — Ты ведь из Москвы, от самого Вахитова, посоветуй, как нам быть? Очень уж не хочется сирот оставлять.

— Кто из Москвы? — удивился отец пятерых детей.

— Я, — сказал Абдулла.

— Да как же ты сюда попал?

Абдулла рассказал, как приехал в Казань, как, едва сойдя с поезда, стал невольным свидетелем пожара, случившегося в доме Ильяса, как вытащил из огня его детишек, как они сидели ночью в доме сестры Ильяс и мирно беседовали, как ворвались дружинники и чуть не силой притащили их сюда.

— Постой, ты нам зубы не заговаривай, — оборвал его коренастый татарин с бородкой, в которой поблескивала седина. — Ты про комиссара Вахитова расскажи. Для какой такой надобности он тебя сюда послал?