Фредди Ромм - Жанна дАрк. Загадки Орлеанской Девы

Если Голоса исходили от Бога, значит, он и пожелал жертвоприношения Жанны. (Оставим этот вариант без комментариев.) А если Голоса были придворными Наставниками, то случившееся – на их ответственности. Правда, в этом случае кажется странным, что Жанна, подвергавшаяся в Буврёе страшным мучениям, так и не решилась воспротивиться Наставникам, разоблачить их перед англичанами и тем самым попытаться смягчить свою участь. Ведь Наставники всего лишь люди, не высшие силы. Почему она покорно принимала все ужасы, которые они на нее обрушивали? Хватило бы с лихвой одной клетки.

И наконец – если Жанна выдумала Голоса и поверила в них, то… Что, на каком-то этапе начал работать эффект материализации фантазии? Как материальные факторы могут влиять на фантазии, так возможно и обратное. А значит, придумав Голоса, Жанна сама создала их как реальный фактор. Созданные Голоса помогли ей выполнить миссию по спасению Франции, которую она сама себе назначила, однако затем они взыскали с Жанны плату за исполнение ее желания. Плата оказалась такой же великой, как подвиг, который совершила Жанна с помощью созданных ею Голосов.

Англичане задались целью непременно уничтожить Жанну Дарк, притом самым мучительным способом. Не только опорочить ее дело, но и произвести акт устрашения ее казнью. Как мы знаем, Англию это привело к поражению в войне. Чудовищная жестокость англичан вызвала у французов отвращение и ожесточение, а вовсе не покорность. Попытка использовать приговор Обвинительного трибунала для компрометации Карла VII была обречена на провал: король Франции был надежно прикрыт решением суда в Пуатье.

Трудно понять, почему англичане не учитывали это обстоятельство. Они словно не заметили, что провалился план Ланнуа. Не сделали для себя выводов из поражения под Компьенем. Осенью 1430 года англичане были совсем не в таком положении, чтобы претендовать на французскую корону. Им бы взять пример с герцога Бургундского и вступить на путь мирных переговоров. В конце концов, до этого англичане неоднократно подписывали с французами мирные договоры, после чего набирались сил и возобновляли боевые действия.

Для получения выгодных условий мира с Францией живая Жанна была бы англичанам очень полезна. Конечно, ее невозможно было использовать, чтобы выторговать у Карла VII уступки, однако демонстративное милосердие к девушке и жест доброй воли – освобождение ее под честное слово – значительно смягчили бы неприязнь к англичанам со стороны рядовых французов.

Мне могут возразить, что Жанна не согласилась бы на этот вариант, и напомнить сцену с участием Уорвика, Стаффорда и Жана Люксембургского. Но тогда предложение носило откровенно издевательский характер, поступило во время жестокой пытки клеткой и исходило отнюдь не от англичан. Если бы то же предложение выдвинул Уорвик, да при этом Жанна не была заточена в клетке, а находилась хотя бы в тех условиях, в которые ее поместили позже, очень вероятно, что и ее ответ был бы иным. Судя по тому, что в мае 1431 года Жанна приняла куда более тяжкое отречение, упомянутый вариант освобождения под честное слово принять ей было бы намного легче. Ведь ее миссия завершилась еще летом 1429 года, и с тех пор она неоднократно просила короля об отставке.

Освобождение Жанны имело смысл для англичан даже без мира с Карлом VII. Оно выставило бы англичан в самом выгодном свете: как же, милосердие к побежденному противнику! Англия не воюет с девушками! На этом фоне поведение Карла VII и арманьяков выглядело бы куда менее респектабельно. Очень вероятно, что это дало бы Англии тот самый моральный реванш за коронацию Карла, которого она добивалась, и повысило бы ее шансы на победу. Помимо морального фактора, Англии не пришлось бы в течение полугода держать тысячи солдат на охране пленницы.

Разумеется, нет уверенности, что, пощадив Жанну, Англия победила бы в войне. Зато мы точно знаем, что расправа с этой пленницей привела Англию к поражению. Сделав жестокое уничтожение Жанны Дарк основой английской политики во Франции на полгода, Бедфорд поступил как неопытный шахматист, которому дальновидный противник пожертвовал королеву, разыгрывая матовую комбинацию. Сковав тысячи своих солдат на несколько месяцев охраной пленницы, Бедфорд фактически обрек себя на поражение, по военной значимости не меньшее, чем Пате. Сдерживая натиск своих убийц, Орлеанская дева одержала великую победу. Однако на этот раз она была одна против всей мощи оккупантов и не имела шансов пережить свой триумф.

Неужели англичане не сознавали, какое моральное преимущество и выигрыш в подвижности сил им даст публичный акт милосердия по отношению к Жанне? Получается – нет. Впрочем, зашоренность английского руководства проявилась не только в отношении Жанны. Ставка на военную силу тоже была ошибкой.

Не менее страшным, чем поражение в Столетней войне, стало другое следствие казни Жанны: дальнейшее ожесточение английских военных, отождествление жестокости и бесчеловечности с доблестью. Этот фактор со всей силой проявился во время войны Роз.

3 января 1431 года король Генрих VI особой грамотой передал своему советнику Пьеру Кошону, епископу Бове, право распоряжаться Девой Жанной с целью суда над ней. Интересно, что Жанна не была названа в этом документе ни еретичкой, ни колдуньей. Вообще не было указано, кто и по поводу чего собирается судить ее – словно речь шла о частном имущественном иске подданного Генриха VI Пьера Кошона к подданной Карла VII Жанне Дарк.

Может быть, английское руководство хотело придать видимость объективности своей позиции? Это маловероятно, так как до и после этого англичане открыто заявляли, каковы их намерения в отношении Жанны. Возможно, осторожный тон указанного документа означал, что не все в английских верхах считали необходимой расправу с девушкой. Однако никакого отражения в материалах трибунала умеренная позиция не нашла.

С английской стороны процесс курировали только те, кто открыто требовал для Жанны казни на костре.

Документ содержит ключевое противоречие: Жанну выдавали Кошону как советнику короля Англии, а не как председателю церковного суда. То есть трибунал заранее был объявлен подвластным светским властям Англии, а не церкви. Судьи могли отправить Жанну на костер, но не имели возможности отпустить ее на свободу без согласия светских властей. А светские власти – английские – преследовали прямо противоположные цели.

Одним из результатов этого стало то, что Жанну по-прежнему содержали в Буврёе. Если в начале ее заточения это свидетельствовало о неверии высших английских чинов в ее колдовство, то после 3 января 1431 года – о фиктивности Обвинительного трибунала.