Вячеслав Удовик - Воронцов

М. С. Воронцов, вполне очевидно, не спорил ни с отцом, ни с Н. М. Лонгиновым. Он, как и они, был против революций и ни в какие тайные общества вступать не собирался.

В марте 1825 года М. С. Воронцов приехал в Петербург — впервые после назначения генерал-губернатором Новороссии и наместником Бессарабии. Александр I милостиво принял его, без возражений утвердил все его представления о награждении чиновников генерал-губернаторства. А 29 марта, в пасхальный день, М. С. Воронцов стал полным генералом — генералом от инфантерии. Долго же пришлось ему ждать этого звания! Но вряд ли решение Александра I произвести Михаила Семеновича в полные генералы было вызвано тем, что он изменил свое отношение к графу.

«Есть слухи, — читаем в записях самого императора, — что пагубный дух вольномыслия или либерализма разлит или, по крайней мере, сильно уже разливается и между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по разным местам тайные общества или клубы, которые имеют притом секретных миссионеров для распространения своей партии. Ермолов, Раевский, Киселев, Михаил Орлов, Дмитрий Столыпин и многие другие из генералов, полковников, полковых командиров; сверх сего большая часть разных штаб- и обер-офицеров»7.

Как видим, Александр I M. С. Воронцова не называет среди подозреваемых в вольномыслии. Конечно же император хотел видеть в его лице своего союзника и, вероятно, был уверен, что при всем своем либерализме Михаил Семенович не связан с заговорщиками. Нельзя было отталкивать графа от себя, нельзя было и дальше тянуть с присвоением ему звания полного генерала.

Семен Романович Воронцов, беспокоясь о судьбе отечества, мечтал об откровенном разговоре с Александром I. Если бы смог я пробыть полчаса с государем, писал он Ф. В. Ростопчину, то «непременно высказал бы все, что думаю о бедственном состоянии России, не стесняясь соображением о том, понравилось бы ему это или нет; потому что во всем, касающемся до своего Царя и Отечества, лесть составляет гнусное преступление»8. Семен Романович был весьма критического мнения и о самом императоре. «Все те, которые управляли страною в эти последние двенадцать или тринадцать лет, получают направление свыше, где нет ни знания, ни благоразумия, ни высоких чувств, но одна лишь крутая, деспотическая воля, плохо прикрываемая внешнею оболочкою кротости и лицемерного благочестия»9, — писал он тому же Ростопчину спустя годы. Семену Романовичу не довелось откровенно поговорить с государем. Но такая возможность предоставилась его сыну.

Во время пребывания в Петербурге М. С. Воронцов получил разрешение съездить в Англию к отцу. Ведь тому уже шел 82-й год. Было решено, что замещать его будет вице-адмирал А. Г. Грейг, главный командир Черноморского флота и портов. Но Михаил Семенович заболел, и поездку пришлось отложить. Он отправился в Крым, чтобы поправить здоровье. Действительно, после двухнедельного отдыха на южном берегу Крыма ему стало лучше.

В том же 1825 году опасно заболела императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра I. Врачи посоветовали ей провести зиму на одном из европейских курортов. Но вместо Европы был выбран Таганрог. Император приехал в этот южный провинциальный городок несколькими днями раньше супруги. Он решил лично позаботиться о создании для нее подходящих условий. Императорская чета поселилась в небольшом одноэтажном доме.

Пребывание их величеств на юге заставило Воронцова и его супругу изменить свои планы и спешно отправиться в Таганрог. Александр Павлович часто и подолгу беседовал с Михаилом Семеновичем. Он одобрительно отзывался о его управлении Новороссией и Бессарабией. И однажды Михаил Семенович, воспользовавшись доверительностью разговора, высказал императору свои сомнения и предложения: «…должен вам Г<���осударь> сказать правду, что вы окружены людьми недостойными, хитрыми, старающимися владеть обстоятельствами и извлекать из оных и свои и связям своим пользу и не допускают до вас тех нужд на<���родных> и угнетений, коими стеснены все состояния. Вы знаете, Г<���осударь>, что мой <���отец> живет в Л<���ондоне>, а потому, если бы что и встретилось со мною неприятное за правду, я уеду к нему и буду спокоен, но совесть моя страждет за вас. Особенное чувство и долг подд<���анного> извлекают из меня сии истины. Примите меры, ро<���пот> начинает быть слышен повсюду, нужды умножаются, нал<���оги> колеблют все классы. Простите подд<���анного>» 10.

Не часто, видимо, приходилось Александру I слышать такие упреки. Многие ли осмеливались сказать ему в глаза горькую правду? К сожалению, император был уже на краю могилы. На принятие срочных мер времени не оставалось.

В Таганроге Александр I возвратился к своей старой мечте о сложении с себя обязанностей главы государства: «Я скоро переселюсь в Крым и буду жить частным человеком. Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку». А сопровождавшему его князю П. М. Волконскому он сказал: «И ты выйдешь в отставку и будешь у меня библиотекарем»11.

Из Таганрога Александр I намеревался отправиться в Грузию, потом в Астрахань и оттуда проехать до Иркутска. А М. С. Воронцов пригласил императора в Крым. Предложение было принято.

Таганрог император покинул 17 октября. Проехал Мариуполь, побывал в Симферополе. Отсюда в сопровождении М. С. Воронцова отправился верхом в Гурзуф. Осмотрел Никитский сад. Из Орианды, купленной им у графа Кушелева-Безбородки, поехал в Алупку — в гости к Михаилу Семеновичу и Елизавете Ксаверьевне. После Алупки часть пути император проехал в коляске, а затем, отправив свиту в Севастополь, верхом, без шинели, в сопровождении одного фельдъегеря, направился в Георгиевский монастырь. К вечеру подул холодный северо-восточный ветер. В Севастополь продрогший император прибыл не в 4 часа дня, как предполагалось, а только в 8 часов вечера. Видимо, полученная им простуда в этот день послужила началом его болезни.

На следующий день, 28 октября, император осмотрел в городе укрепления, флот, морской госпиталь, казармы. 29 октября, по дороге в Бахчисарай, он почувствовал недомогание. После возвращения в Таганрог Александр Павлович слег окончательно. Лечиться он не хотел. 19 ноября император скончался.

Получив известие о смерти Александра I, M. С. Воронцов поспешил в Таганрог и оставался там до конца декабря. Здесь получает он письмо от А. X. Бенкендорфа, в котором рассказывалось о событиях 14 декабря в Петербурге. Восстание было подавлено, началось царствование Николая I.

Еще в первых числах декабря 1825 года И. И. Дибич, начальник Главного штаба, прислал из Таганрога великому князю Николаю Павловичу донесение унтер-офицера Шервуда, в котором сообщалось о членах тайного общества, действовавших в южных губерниях. В связи с этим великий князь написал Дибичу: «Как по всему делу видно, что в Одессе должно быть гнездо заговора, <���…> то я считаю необходимым, чтобы вы переговорили о сем с графом Воронцовым, дабы и там принять нужные меры»12. Однако еще задолго до рокового события «заговорщики» Одессу покинули, поэтому «нужные меры», о которых писал Николай Павлович, генерал-губернатору принимать не пришлось.