Вячеслав Удовик - Воронцов

А вскоре Алексей Петрович написал Михаилу Семеновичу, что не верит молве, будто тот собирается сократить свое пребывание на Кавказе. Эта молва, считает он, родилась в Петербурге, «где конечно немало завидующих блистательному твоему положению, твоему могуществу, в особенности же при расположении к тебе Государя»18. А молва эта родилась не случайно и не в результате происков завистников и недоброжелателей М. С. Воронцова. Ведь прошли три года, отведенные командующему на усмирение Шамиля.

До литературного критика Виссариона Белинского дошло известие, что М. С. Воронцова убирают с Кавказа из-за его неудобства для высшей власти. «Что еще у нас нового? — писал он П. В. Анненкову. — Разнесся было слух, что Воронцов по неудовольствию отказывается от Кавказа, ссылаясь на болезнь глаз. Но эта болезнь была не выдуманная, он выздоровел и не думает оставлять Кавказа. А то было говорили, что на его место пошлют Меншикова, чтоб избавиться от докучного оппонента по вопросу об освобождении»19.

Да, три года прошли, а М. С. Воронцову не удалось решить поставленную перед ним задачу. Но успехи в войне с имамом были налицо, и у Николая I не было основания искать замену командующему.

Михаил Семенович, оглядываясь на прошедшие три года, писал Ермолову: «Смею думать, что уже есть некоторые результаты трехлетней настойчиво взятой мною системы; в будущем году надеюсь, что результаты сии будут еще приметнее и что перемена начальника не сделает такой перемены в видах, от которой все бы могло опять прийти в сомнение». А так как он еще кое-как держался на ногах, то и не хотел требовать увольнения20.

В первой половине 1849 года М. С. Воронцов совершил очередную продолжительную поездку по Закавказью и Дагестану. Елизавета Ксаверьевна сопровождала мужа, видимо, тревожась за его здоровье. «Она мне сопутствовала в Кара-баге по Муганской степи, в Ленкорани, на Божием Промысле и потом через Шемаху и Дербент в Шуру и по плоскостям до Терека <���…> В Дагестане она имела удовольствие идти два или три раза с пехотою на военном положении, но к большому ее сожалению неприятель не показывался. Мы были с нею на славном Гимринском спуске, откуда виден почти весь Дагестан»21, —писал Михаил Семенович.

В 1850 году на Кавказ приехал наследник престола Александр Николаевич. М. С. Воронцов был рядом с цесаревичем почти во все время его поездки. После завершения этого путешествия А. П. Ермолов сообщил другу, что высокий гость остался доволен, отметив особо, что на Кавказе «повсюду тихо и спокойно». «Он, кажется, меньше ожидал, нежели нашел регулярства в строю и знания фронтовой службы; но свободный и веселый вид наших солдат и что-то такое совершенно воинское, чего в других войсках до такой степени никогда не бывало, особенно обратило на себя его внимание и приметно его радовало»22, — написал в ответ Михаил Семенович.

В своем рескрипте Николай 1 поблагодарил М. С. Воронцова за хорошую организацию путешествия цесаревича. Были повышены в чине многие подчиненные Михаила Семеновича. А в высочайшем рескрипте на имя княгини Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой и подписанном 5 декабря императрицей Александрой Федоровной, было сказано: «Достохвальное Престолу и Отечеству служение вашего супруга ознаменовано незабвенными подвигами воинской доблести в Отечественную Войну и двадцатисемилетним отличным управлением Новороссийским краем при исполнении в последние пять лет и многотрудными обязанностями Наместника Кавказского. В изъявление душевной Нашей признательности к супругу вашему и особенного Нашего к вам благоволения, Мы, с соизволения Государя Императора, принимаем вас в число Кавалерственных Дам ордена Св. Великомученицы Екатерины первой степени»23.

Орден Св. Екатерины был пожалован Е. К. Воронцовой, конечно, не как приложение к наградам, полученным ее супругом. Видимо, во время путешествия по Кавказу цесаревич убедился, что Елизавета Ксаверьевна не только заботится о быте Михаила Семеновича, но и помогает ему в служебных делах. Ее помощь оказывалась особенно необходимой при обострении болезни глаз супруга, поэтому в кабинете Михаила Семеновича имелись два письменных стола — один для него, а другой для Елизаветы Ксаверьевны.

1 января 1851 года в Тифлис приехал фельдъегерь. Он привез М. С. Воронцову подарок от цесаревича — табакерку с его портретом и саблю, которую тот носил во время пребывания на Кавказе. Цесаревна же прислала в подарок Елизавете Ксаверьевне браслет.

Летом 1851 года Михаил Семенович и Елизавета Ксаверьевна отправились в Алупку. Здесь должно было состояться бракосочетание их сына Семена Михайловича и Марии Васильевны Столыпиной, вдовы А. Г. Столыпина, урожденной Трубецкой. По приезде в Алупку М. С. Воронцов заболел, поэтому при обручении молодых он присутствовал, а быть в церкви на венчании не смог.

Хотя Михаил Семенович и Елизавета Ксаверьевна желали сыну другой жены, они отнеслись к невестке приветливо. А Мария Васильевна не жаловала родителей мужа. Привыкшая вращаться в высшем свете, она считала их отсталыми провинциалами.

Вскоре Михаил Семенович и Елизавета Ксаверьевна отправились с молодоженами на Кавказ. Михаил Семенович проводил сына и его супругу через Малую Чечню в Воздвиженское. Здесь Семен Михайлович принял в свое подчинение полк.

Некоторое время спустя С. М. Воронцову доложили, что в крепость пришли три горца — посланцы Хаджи Мурата, одного из самых прославленных сподвижников Шамиля. Через своих нукеров Хаджи Мурат просил у русских защиты и покровительства.

Хаджи Мурата отличали исключительная храбрость, ловкость и предприимчивость. Он участвовал во многих сражениях с русскими, в том числе в обороне Гергебиля и Салт. Враги Хаджи Мурата постарались очернить его в глазах Шамиля и преуспели в этом. Шамиль заявил, что вина за последние поражения горцев лежит на Хаджи Мурате. Он даже назвал Хаджи Мурата трусом и приказал ему явиться к нему для ответа за свои действия. И тогда Хаджи Мурат, опасаясь мести со стороны имама, решил искать спасение у русских.

С. М. Воронцов, узнав о желании Хаджи Мурата перейти на сторону русских, выехал из крепости с батальоном пехоты, чтобы, если потребуется, защитить знатного перебежчика. А М. С. Воронцов обратился вскоре к Николаю I с предложением оставить Хаджи Мурата на положении гостя, а не пленного. Командующий надеялся использовать Хаджи Мурата в дальнейшей войне с Шамилем.

Михаил Семенович предложил сыну отправить Хаджи Мурата с почетной охраной в Тифлис. 9 декабря состоялась первая встреча командующего и Хаджи Мурата. Воронцов обещал собрать всех пленных мюридов и обменять их на семью Хаджи Мурата, которая осталась в руках Шамиля.