Вячеслав Удовик - Воронцов

Войско Шамиля потеряло убитыми пятьсот человек. Потери Барятинского составили 11 раненых. В донесении М. С. Воронцова военному министру говорилось: «Эти важные результаты достигнуты с самой малой с нашей стороны потерею <���…> благодаря распоряжениям генерал-адъютанта кн. Барятинского и мужеству войск, которые нигде не давали неприятелю времени останавливаться»27.

После этого разгрома положение Шамиля оказалось безвыходным. Войну на Кавказе можно было считать закончившейся. Однако начавшаяся вскоре Восточная (Крымская) война 1853–1856 годов стала спасением для имама. Возвратившись в свою резиденцию в Ичкерии, Шамиль объявил, что турецкий султан призывает всех мусульман Кавказа к священной войне с Россией. Имаму удалось собрать под свое знамя около 15 тысяч человек. С этим войском он надеялся пробиться к Тифлису, чтобы соединиться с турецкой армией и одержать верх над гяурами-русскими.

М. С. Воронцов не был поставлен в известность о возможном разрыве с Турцией, поэтому настоящей подготовки к войне с южным соседом не велось. Имевшиеся на границе воинские соединения были плохо вооружены. Переправленная вскоре на судах из Севастополя 13-я дивизия не могла обеспечить полную защиту границы. А турки, готовясь к войне, сосредоточили у Карса 40 тысяч пехоты и 46 орудий. В другом турецком отряде было 18 тысяч.

На побережье Черного моря у границы с Портой находился пост Св. Николая. Он представлял собою несколько десятков деревянных домов, карантинно-таможенную заставу и склад с провиантом. Для укрепления защиты поста сюда 11 октября прибыли 255 человек пехоты и две сотни гурийской милиции.

В ночь с 15 на 16 октября турки внезапно напали на этот пост. Его защитники оказали противнику отчаянное сопротивление. Но с турецкой стороны к посту двигались новые и новые толпы. Турки не раз бросались в шашки и в кинжалы, а защитники отвечали штыковой атакой. Смогли вырваться из окружения и спастись лишь 24 рядовых и 3 офицера — почти все израненные.

Первоначально многотысячной армии турок противостояли небольшие гарнизоны приграничных городов и селений. Но вскоре в войну с турками вступили части регулярной армии и ополченцы. 1 ноября генерал Ковалевский с 4 батальонами заставил турок отступить от Ахалциха. 6 ноября тифлисский военный губернатор генерал-лейтенант князь Андронников, не имея ни артиллерии, ни кавалерии, атаковал превосходящие силы противника. Турки не выдержали стремительной штыковой атаки и бежали. В сражении 14 ноября князь Андронников одержал еще одну победу. Победителям достались 12 полевых и 2 горных орудия, артиллерийские парки, 120 пленных и множество знамен, штандартов и значков. 19 ноября турки были разгромлены князем Бебутовым в сражении при Башкады-Клар.

Турки не смогли одержать на Кавказском фронте ни одной значительной победы. Они не прорвались к Тифлису и не объединились с войском Шамиля, двигавшемуся им навстречу. Положение на фронте более или менее стабилизировалось. Крымская война 1853–1856 годов на несколько лет отсрочила окончательное поражение Шамиля. Но могущество и военные победы имама остались в прошлом.

Современный российский политик Рамазан Абдулатипов пишет, что некоторые ученые и публицисты «вновь пытаются убедить нас, что Ермолов — главный герой Кавказской войны». «Не отрицаю, что это был жестокий, умелый полководец, — пишет он, — но он оказался не очень искусным политиком, иначе не повел бы себя как завоеватель, не уступавший порой своими методами турецким султанам и иранским шахам. И соответственно довел народы Кавказа до отчаяния, до войны. А Кавказ все же — это край дипломатии, а не войны»1.

Нет необходимости останавливаться на характеристике А. П. Ермолова, данной автором, но несомненно, что «проконсулу Кавказа» военные действия были ближе, чем дипломатия. Однако другой главнокомандующий, М. С. Воронцов, был и искусным политиком, и искусным дипломатом. (Рамазан Абдулатипов почему-то не упоминает о нем.)

Политика, проводившаяся М. С. Воронцовым на Кавказе, свидетельствует о том, что он считал главным — установление мира в этом регионе. Военные действия имели для него подчиненное значение. Там, где можно было обойтись без них, М. С. Воронцов предпочитал не воевать, а вести мирные переговоры. Когда переговоры заканчивались договоренностью, наместник становился для жителей этого района защитником их интересов.

М. П. Щербинин, бывший долгие годы личным секретарем Воронцова (и к тому же его родственник) лучше многих был осведомлен о взглядах наместника: «Князь Воронцов действительно признавал главнейшею своею задачею установление гражданского порядка в Кавказском краю». Если А. П. Ермолов и другие командующие Кавказским корпусом ставили перед собой целью покорить горцев огнем и мечом, то Воронцов ставил на первое место «нравственное покорение» народов Кавказа. «Все его усилия клонились к уничтожению розни, существовавшей между Русскими и туземцами, — писал Щербинин, — к слиянию их, к вкоренению в разнородных и разноплеменных обитателях обширной страны верования, что все они дети одной общей матери России, принявшей их под свою сень; все, равно любимые Царем, — его подданные; к водворению в них непоколебимого сознания, что порядок и законность одни могут обеспечить их собственное благосостояние; к распространению просвещения; привитию любви к науке и всему изящному; оживлению торговой деятельности и сельской промышленности; к разработке обильных источников богатства, коими природа столь щедро наградила земли, лежащие между морями Черным, Каспийским и Азовским»2.

М. С. Воронцов пришел на Кавказ не как покоритель, а как примиритель этого многострадального края. Как командующий Кавказским корпусом он вынужден был воевать и разрушать. Но как наместник, он охотно переходил от военных действий к мирным переговорам, как только появлялась такая возможность. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы навести порядок в органах гражданского управления. Ведь установить порядок в гражданских делах наместничества было значительно труднее, чем в военном деле. Чиновничество в массе своей отличалось и вороватостью, и мздоимством, и заносчивым отношением ко всем, кто от них зависел. Честных и благородных были единицы. Но не усовершенствовав органы гражданского управления, нельзя было достичь главной цели — умиротворения Кавказа.

Для того чтобы злоупотребления чиновников не оставались безнаказанными, наместник приказал повесить на доме в Тифлисе, где располагалась его канцелярия, желтый ящик. Любой мог опустить в ящик жалобу на противозаконные действия того или иного чиновника. Зачастую Воронцов сам разбирался в жалобах и вершил скорый суд. Михаилу Семеновичу как-то указали, что принятое им решение противоречит закону. Он ответил: «Если бы здесь нужно было только исполнять законы, Государь прислал бы сюда не меня, а Полный Свод Законов»3. В том случае, когда, по его мнению, закон не отвечал интересам дела или справедливости, он не находил нужным считаться с ним.