Юрий Безелянский - Знаменитые писатели Запада. 55 портретов

Прежде всего это великий олимпиец Гёте. Симпатизировал и сочувствовал Кафка Генриху фон Клейсту. В последние годы, фактически став отшельником, Кафка был увлечен «датским Сократом» — Сереном Кьеркегором. Кафка, как и Кьеркегор, мог написать: «Я люблю тебя, тишина духовного часа, здесь в моей комнате, где никакой шум и никакой человеческий голос не нарушают бесконечность раздумья и мыслей».

Проявлял Кафка интерес к Герцену, к русской революции и даже к Ленину. О последнем он мало что знал и считал его, наверное, конструктором новой жизни и справедливых человеческих отношений. Как заблуждался Кафка! Именно Ленин стал главным разрушителем царской империи и губителем русского народа. Он заложил основы нового Замка, весьма напоминающего концентрационный лагерь. Но я не буду говорить о советских ужасах, ограничусь лишь одним стихотворением Анны Ахматовой (ее судьба типична для тоталитарной системы), тем более что в нем есть ссылка на Кафку:

Ахматовская строка «Такое придумывал Кафка» вытекает из романа «Процесс».

«— Сначала я думал, что все кончится хорошо, — сказал К., — а теперь и сам сомневаюсь. Не знаю, чем это кончится. А ты знаешь?

— Нет, — сказал священник, — но боюсь, что кончится плохо. Считают, что ты виновен. Может быть, твой процесс и не выйдет за пределы низших судебных инстанций, но всяком случае, покамест считается, что твоя вина доказана.

— Но ведь я невиновен. Это ошибка. И как человек может считаться виновником вообще? А мы тут все люди, что я, что другой.

— Правильно, — сказал священник, — но виноватые всегда так говорят». И страшный, безжалостный конец бедного человека с инициалом К.: «…Взгляд его упал на верхний этаж дома, примыкавшего к каменоломне. И как вспыхивает свет, так вдруг распахнулось окно там наверху, и человек, казавшийся издали, в высоте, слабым и тонким, порывисто наклонился далеко вперед и протянул руки еще дальше. Кто это был? Друг? Просто добрый человек? Сочувствовал ли он? Хотел ли он помочь? Был ли он одинок? Или за ним стояли все? Может быть, все хотели помочь? Может быть, забыты еще какие-нибудь аргументы? Несомненно, такие аргументы существовали, и хотя логика непоколебима, но против человека, который хочет жить, и она устоять не может. Где судья, которого он ни разу не видел? Где высокий суд, куда он так и не попал? К. поднял руки и развел ладони. Но уже на его горло легли руки первого господина, а второй вонзил ему нож глубоко в сердце и повернул его дважды. Потухшими глазами К. видел, как оба господина у самого его лица, прильнув щекой к щеке, наблюдали за развязкой.

— Как собака, — сказал он так, как будто этому позору суждено было пережить его».

По роману Кафки режиссер Орсон Уэллс поставил в 1962 году фильм «Процесс». Он многое в нем изменил, отступив от оригинала. Режиссер перемежал современные декорации с видами Загреба, Рима, парижского вокзала Орсэ. Чтобы снять одну важную сцену, Орсон Уэллс заполнил огромную комнату 800 арендованными на время пишущими машинками фирмы «Оливетти». На роль Йозефа К. режиссер пригласил актера Энтони Перкинса, чье лицо с выражением настороженного зверька очень напоминало лицо самого Франца Кафки. Один из критиков того времени написал: «Романы Кафки представляют собой довольно реалистическое описание окружающего мира, но мир этот населен нереальными людьми — как бы из сновидений… В фильме же Уэллса — наоборот: реальные люди населяют мир кошмаров».

В 1993 году британский драматург Гарольд Пинтер и режиссер Дэвид Джонс осуществили новую экранизацию «Процесса». Съемки проходили в Праге, и текст был максимально приближен к Кафке. Иозефа К. на этот раз сыграл американский актер Кайл Маклахлен (потом он сыграет детектива в культовом фильме Линча «Твин Пинкс»), и сыграл иначе, чем Перкинс: не боязливого, не съежившегося от страха, а вспыльчивого, дерзкого и порой даже заносчивого человека, и от этого его реальное бессилие что-либо сделать или изменить выглядит более мучительным и трагическим.

И все же Кафка в кино — это редкость. Кафка же в жизни в XX веке и в начале XXI — фантасмагорическая реальность, проявляющаяся во всех странах мира — и тоталитарных, и демократических, там, где унижают и растаптывают человека. Свежий пример. Когда в июле 2003 года я писал это маленькое эссе о Кафке, в России проходила шумная и грубая атака правоохранительных органов на крупнейшую нефтяную компанию «ЮКОС». На встрече с Президентом страны Путиным президент Российского союза промышленников и предпринимателей Аркадий Вольский удивленно задал риторический вопрос: «Почему сначала сажают, а потом разбираются, а не наоборот?»

Можно смело предположить, что господин Вольский не читал Франца Кафку, иначе он бы не задал столь наивного вопроса. Как говорил офицер из новеллы «В исправительной колонии»: «Виновность всегда несомненна». И доказывать ничего не надо, особенно на бескрайних российских просторах, где либо сума, либо тюрьма, — и от судьбы никуда не уйдешь. Кругом «сплошная неразличимая масса опасностей». Эта фраза из притчи «Нора». Там мы читаем:

«…И угрожают мне не только внешние враги. Есть они и в недрах земли. Я их еще никогда не видел, но о них повествуют легенды, и я твердо в них верю…»

И далее:

«…Сидя в моей земляной куче, я, конечно, могу мечтать о чем угодно, о взаимопонимании тоже, хотя слишком хорошо знаю, что взаимопонимания не существует и что едва мы друг друга увидим, даже только почуем близость друг друга, мы потеряем голову и в тот же миг охваченные иного рода голодом, даже если мы сыты до отвала, сейчас же пустим в ход когти и зубы…»

Боже мой, как безысходно! Как мрачно в этом кафкианском мире, в этой норе, где каждый из нас вынужден обитать. Простой человек, не стоящий на пьедестале успеха, это неудачник, аутсайдер, изгой, гонимый отовсюду «вечный жид». Как уже говорилось, Кафка был евреем. А как к этой проблеме «пятого пункта» относился писатель? «Что у меня общего с евреями? — спрашивал Кафка и отвечал: — У меня едва ли есть что-нибудь общего с самим собой».