Юрий Безелянский - Знаменитые писатели Запада. 55 портретов

Оккупация Чехословакии гитлеровскими войсками в 1939 году встряхнула Милену Есенска. Она смело вступила в ряды подпольного Сопротивления. В августе 39-го появился ее призыв «К чешским женщинам», в котором говорилось: «Если вы вступаете в связь с немцами, то автоматически исключаете себя из чешского общества». В ноябре Милена была арестована гестапо за «подготовку к государственной измене». Правда, на процессе в Дрездене суду не удалось ничего доказать. Но тем не менее гестапо вновь арестовало Милену и отправило в лагерь Равенсбрюк, где она и умерла в мае 1944 года, спустя ровно двадцать лет после смерти Кафки. Как выяснилось позже, Милену Есенска выдал провокатор Ярослав Нахтман, который был причастен к гибели более 200 борцов Сопротивления.

В 1995 году Милене Есенска было посмертно присвоено почетное израильское звание «Народная праведница».

До конца своих дней Милена Есенска не забывала своего Кафку. «Удивительны его книги. Сам он еще удивительней». Но и сама Милена была отнюдь незаурядной женщиной.

Кафка был хилым ребенком с детства. Раздеться для него — почти психологическая травма. Всем детям купание — в радость, для Кафки — в печаль. В знаменитом «Письме к отцу» он писал: «Вспоминаю, например, как мы нередко переодевались в одной кабине. Я худой, слабый, узкоплечий, ты сильный, большой, необъятный. Уже тогда, в кабине, я казался себе жалким, причем не только перед тобой, но и перед всем миром, ибо ты был для меня мерой всех вещей».

22 ноября 1911 года 28-летний Кафка заносит в дневник следующую запись: «Ясно одно: главное препятствие на моем пути к успеху — мое физическое состояние. С таким телом ничего не добьешься… При такой хилости тело у меня непомерно длинное, в нем нет ни капельки жира для производства блаженного тепла, для поддержания внутреннего огня, того жира, которым при случае без ущерба для организма мог бы прокормиться мой дух, презрев повседневные нужды. Но где уж этому слабому сердцу, которое в последнее время так часто покалывает, прогнать кровь по всей длине этих ног…»

Кафку угнетала его худоба, и он носился, как он писал в письме Максу Броду, «с дурацкой идеей растолстеть». Однако растолстеть ему так и не удалось. Как не удалось и сохранить здоровье.

Когда Кафка заболел туберкулезом, он, не доверяя официальной медицине, сам попытался спасти себя. Запретил себе кофе, чай и алкоголь. Тщательно подбирал пищу. Надолго становился вегетарианцем. Занимался плаванием, пробежками, гимнастикой. Бегал по лестницам, чтобы тренировать свое сердце. Но ничего не помогало и ничего не укрепляло его здоровье. Бессонница и работа по ночам разрушали то, что он созидал днем.

В 28 лет, еще будучи здоровым, Кафка прогнозировал в дневнике: «Если я доживу до 40 лет… но до 40 лет я вряд ли доживу, об этом свидетельствует, например, ощущение, будто в левой половине черепа у меня набухает что-то…»

Он не дожил одного месяца до 41 года — предчувствие почти не обмануло его.

Развивающаяся чахотка раздавливала Кафку. 16 января 1922 года он писал в своем самочувствии: «…бессилие, не в силах спать, не в силах бодрствовать, не в силах переносить жизнь, вернее, последовательность жизни…»

12 июня 1923 года, за год до смерти: «Ужасы последнего времени, неисчислимые, почти беспрерывные. Прогулки, ночи, дни не способны ни на что, кроме боли…»

В последние недели жизни, в санатории в Кирлинге, Кафка по настоянию врачей не разговаривал. На вопросы собеседников он отвечал записками, некоторые из них сохранились. Однажды его спросили о Фелиции, и он написал следующий ответ: «Я собирался как-то поехать с ней на море, но из-за худобы и прочих мелких страхов устыдился».

В его голове проносились кинокадры прожитой жизни, и вновь оживали болезненные комплексы.

3 июня 1924 года Франца Кафки не стало…

Кафка дважды писал Максу Броду, прося сжечь рукописи «Процесса» и другие «каракули» после того, как он умрет. Он не хотел никакой посмертной славы, тем более что и не верил в нее. Однако Брод не выполнил просьбу своего друга, заявив, что в момент написания этих писем Кафка был одержим одним из своих приступов черной меланхолии, и в 1925 году подготовил и сдал рукопись в печать.

«Процесс» был написан в конце 1914 года после одного из разрывов с Фелицией Бауэр. Герой «Процесса», обвиняемый Йозеф К., тщетно пытается установить, что же за преступление он совершил. Однако никто ему ничего не говорит и ничего не объясняет. В сгущающейся атмосфере неопределенности и тревоги герой сам начинает верить в свою мифическую вину.

В 1933 году нацистская цензура запретила книги Кафки. В ночь накануне вступления гитлеровских войск в Прагу в 1939 году Макс Брод бежал в Палестину, захватив с собой рукописи Кафки. Позднее они были помещены на хранение в цюрихский банк. Прямые наследницы — сестры Кафки — погибли в концлагерях. Их дети — племянницы Кафки — передали большую часть рукописей в Бодлианскую библиотеку в Оксфорде. Рукопись «Процесса» Макс Брод оставил себе, но в конечном счете она попала в совсем чужие для Кафки руки и в 1989 году была продана на аукционе «Сотби» за 2 миллиона долларов. Сумма фантастическая по сравнению с теми весьма скромными гонорарами, которые получал Кафка при жизни.

«Чужие руки» — это Эстер Хоффе, секретарша и любовница Макса Брода. Она потихоньку распродавала архив Кафки и на вырученные деньги ежегодно красиво отдыхала в Швейцарии. «Процесс» она берегла особо и даже не разрешала литературоведам взглянуть на рукопись. Но когда за 600 тысяч долларов в 1987 году были проданы 500 писем Кафки к Фелиции Боуэр, Эстер Хоффе поняла: настал черед заработать и на «Процессе». И заработала…

Бедные гении! Как странно устроена жизнь… Многие титаны искусства (Моцарт, Пушкин и другие) при жизни испытывали нужду в деньгах. А после их смерти люди, стоящие при их творческом наследстве (критики, литературоведы, исследователи, юристы и прочие), получали обильную ренту с посмертной славы титанов и гениев. Кафка — неоспоримая величина в мировой литературе. Ахматова даже как-то сказала, что весь XX век стоит на трех китах: на произведениях Марселя Пруста, Франца Кафки и Джеймса Джойса. Но Кафка из материальных благ не имел ничего, а какая-то Эстер Хоффе отхватила куш. Несправедливо. Именно об этой несправедливости говорится во всех книгах великого Кафки.

Франц Кафка, так же как и Джойс и Вирджиния Вульф, ненавидел и презирал мир, в котором жил и который описывал. Мир — это бессмысленная китайская стена, которая разделила людей и заставляет народы ненавидеть друг друга.