Алекс Гольдфарб - Саша, Володя, Борис... История убийства

Однако король, нуждаясь в деньгах на строительство дворца в Версале, решает прибрать к рукам богатства Фуке. В последнем акте пьесы Людовик посещает ограбленного и сломленного финансиста в Бастилии. Олигарх пытается убедить монарха, что от его разорения никому не будет пользы. Он пытается предложить ему рецепты выхода из экономического кризиса, он все еще хочет быть полезным Франции.

— Ваше Величество! Почему вы так со мной поступили? Ведь я не сделал вам ничего плохого!

— Ты так и не понял? — искренне удивляется Людовик. — Да потому что я могу!

“ЖАЛЬ ХОДОРА, — СКАЗАЛ Борис, ознакомившись с “Кризисом либерализма”. — Он так и не осознал “всемирно-исторического значения” того, что с ним произошло. Он все еще мыслит в масштабах отдельно взятой нефтяной компании. Мы должны ему как-то помочь”.

И Борис изложил идею, которая показалась мне одной из наиболее экстравагантных его затей.

26 мая 2004 года кавалькада из ста серебристых “Мерседесов” с прикрепленными на крышах портретами Ходорковского и лозунгами вроде “БИЗНЕС ПРОТИВ ПОЛИЦЕЙСКОГО ГОСУДАРСТВА”, змеей проползла по центру Лондона под удивленными взглядами прохожих. Кортеж остановился у ворот российского посольства, и из головной машины появился Березовский с плакатом “СВОБОДУ ХОДОРКОВСКОМУ”. Он стоял один перед строем журналистов и телекамер, и огромная, мрачная кирпичная стена посольства только подчеркивала его уязвимость.

— Странный человек Боря, — сказал Саша Литвиненко, с которым мы наблюдали за происходящим с противоположной стороны улицы. — Когда его гнобили, ни один из олигархов не заступился. А он бегал к Путину просить за Гуся и вот теперь стоит с плакатом за Ходора. Знаешь, как мы у себя в КГБ таких называли? Диссидент! То есть тот, кому “больше всех надо”. Полковник так и объяснял на лекции: “Им больше всех надо!”. Вот и Боре больше всех надо. Не лез бы на рожон, был бы у него сейчас нос в табаке, как у Ромы.

В голосе Саши звучало не то восхищение, не то сожаление.

— Мне не нравится эта театральность, — заметил я. — Борис уже второй раз устраивает клоунаду; помнишь, как он вышел из суда в маске Путина? Все это выглядит как-то по-детски.

— В этом он абсолютно прав, — возразил Саша. — Лучший способ Путина задеть. Ведь это бандитская культура, а бандиты ценят понты. Вот если, допустим, от Палаты лордов поступит заявление в защиту Ходора, то это никого не колышет. Нехай лорды пишут. А тут завтра вся их кодла соберется в Кремле и пойдут разговоры: “Слыхали, что БАБ отмочил? Сто лимузинов! Это круто!” Это бьет по больному месту: мол, я в Лондоне что хочу, то и делаю, и тебе, Володя, меня не достать!

К ЭТОМУ ВРЕМЕНИ в разных странах образовалось уже человек десять беглецов, экстрадиции которых безуспешно добивалась Россия. Помимо Бориса, Закаева и Гусинского, в список входили соратник Ходорковского Леонид Невзлин в Израиле, чеченский политик по имени Ильяс Ахмадов в США, несколько юкосовцев в Лондоне и еще человек пять бизнесменов, которые сумели доказать, что предъявленные им обвинения в экономических преступлениях на самом деле политически мотивированы.

Эпизод с Гусинским в Афинах выявил неожиданную проблему, вставшую перед новыми политэмигрантами, а именно — опасность поездок по миру несмотря на документ об убежище. Россия продолжала засыпать Интерпол своими запросами, так называемыми “красными уведомлениями”, и то обстоятельство, что какая-то страна уже рассмотрела эти обвинения и отказала в экстрадиции, не спасало от задержания и необходимости нового разбирательства в другой стране.

Теоретически изгнанники находились под защитой международной конвенции, обязывающей признавать статус беженца. Но Россия использовала все возможные дипломатические и экономические рычаги для того, чтобы создать беглецам как можно больше проблем. Чтобы не раздражать Кремль, большинство стран не решалось игнорировать “красные уведомления” и предпочитали передавать вопрос на усмотрение судов. Каждый раз это, как минимум, означало задержание, внесение залога, расходы на адвокатов и так далее. Британцы, имеющие больший, чем кто бы то ни было, опыт в предоставлении “безопасной гавани”, придумали способ обойти эту проблему — беженцам давали возможность сменить имя. Так Саша Литвиненко стал Эдвином Редвальдом Картером, Закаев назвался именем одной чеченской исторической фигуры, а Березовский стал Платоном Елениным. Имя взялось из книги Юлия Дубова “Большая пайка”, основанной на биографии Бориса, где главного героя звали Платон, а фамилия была производным от имени его жены Лены.

Саше удалось сохранить свой секрет до конца, но инкогнито Бориса не выдержало и нескольких недель. Его первая поездка была к другу Бадри в Грузию в декабре 2003 года. Один из самых известных персонажей на постсоветском пространстве, Борис был моментально узнан в ВИП-зале тбилисского аэропорта. Предприимчивый пограничник продал ксерокопию его документа в газеты, и на следующий день по российской прессе прокатилась сенсация: “Британцы выдали Березовскому фальшивый паспорт”. Российский МИД тут же направил Грузии ноту протеста с требованием задержать Бориса, и тому пришлось срочно выбираться из Тбилиси и возвращаться в Лондон.

Нечто подобное произошло и во время первой поездки Закаева в Осло. Как только он появился в норвежском парламенте, российский МИД разразился нотой: “Остается надеяться, что официальный Осло выполнит свои обязательства члена антитеррористической коалиции”. Норвежцы не стали задерживать Закаева, но вежливо попросили больше не приезжать.

Один лишь Израиль проигнорировал российский запрос на Бориса, а Катар — на Закаева. За этими исключениями оба они оказались практически запертыми в пределах Великобритании.

Когда в ноябре 2004 года на Украине победила Оранжевая революция, мы ждали, что Березовский получит приглашение от новоизбранного президента Виктора Ющенко. В критические дни противостояния на Майдане Борис выделил десятки миллионы долларов на то, чтобы обеспечить “оранжевых” демонстрантов бутербродами, кофе, палатками, спальными мешками и передвижными туалетами. Когда Ющенко с признаками отравления был доставлен в австрийскую больницу и был уже готов сойти с дистанции, Борис провел час на телефоне, уговаривая его этого не делать, ставя в пример Ельцина, который превозмог сердечный приступ и продолжил предвыборную кампанию. Теперь, после победы, мы ждали от Ющенко благодарности.

Но Ющенко просил передать, что очень извиняется, но не может сыпать соль на раны Кремля, ведь Украина полностью зависит от поставок российского газа. Свой первый визит Ющенко собирался нанести в Москву, чтобы наладить отношения, но в Кремле четко дали понять: если Борис появится в Киеве, то в Москву Ющенко может не приезжать. Поэтому тот и просил, чтобы вместо Бориса на инаугурацию приехала его жена Лена, а сам он получит визу позже. И было бы неплохо, если бы сначала Борис “засветился” в какой-нибудь другой постсоветской стране; после этого его появление в Киеве уже не будет выглядеть таким вызовом Путину.