Алекс Гольдфарб - Саша, Володя, Борис... История убийства

Саша присутствовал на пресс-конференции 20 января 1996 года, когда шеф ФСБ Барсуков, отбиваясь от журналистов, заявил: “Использование установок “Град” носило главным образом психологический характер. “Град” был демонстративно выставлен у чеченской границы, чтобы местное население, и чеченцы в том числе, увидели, что у федеральных сил есть такие установки… [Они] стреляли по району, который находился от населенного пункта за полтора километра, на чеченской территории на том берегу Терека, где могли сконцентрироваться пришедшие на помощь бандформированию боевики”.

Саша слушал и тихо матерился. Когда он бежал к деревне по мокрому полю, ракеты, выпущенные из этого самого “Града”, взрывались справа и слева; двое его друзей погибли под обстрелом. Как Барсуков мог так бессовестно врать всему миру? А потом и сам Ельцин вторил из Кремля: “Там оружия — горы. Там был дудаевский опорный пункт с дотами, дзотами, с проходами под землей между домами, специальные сооружения, боевая техника, тяжелая боевая техника…, там под землей [была] огромная опорная база Дудаева”.

Это чистой воды вранье сильно подорвало Сашину веру в систему, но он по-прежнему считал, что войну необходимо выиграть. У него не было ненависти к чеченцам, но он был патриотом. Он и мысли не допускал о поражении.

Когда осенью 1996 года генерал Лебедь подписал Хасавюртское соглашение, Саша разделял мнение большинства своих коллег в ФСБ, что мир этот — унижение для России. Страдания, лишения, потери — все это, оказывается, было напрасно. Генерал Лебедь считался в кругу Сашиных друзей-офицеров изменником, человеком, который ради политики предал память погибших ребят.

В НАЧАЛЕ СЕНТЯБРЯ 1996 года, вскоре после подписания Хасавюртского соглашения Ахмед Закаев, советник по национальной безопасности временного президента Чечни Зелимхана Яндарбиева, въезжал в свой новый офис, который находился в одном из немногих уцелевших зданий в Грозном. За последние два года он, как и все правительство республики Ичкерия (так называли Чечню сепаратисты), работал в полевых условиях в горных пристанищах партизан.

Когда-то Закаев был ведущим актером грозненского Драматического театра, играл Шекспира и русскую классику и мечтал о культурном возрождении Чечни на развалинах Советской власти. После распада СССР он возглавил национальный союз театральных деятелей; у него были политические амбиции, и он шутил, что идет по стопам Рейгана. Но тут началась война. Закаеву пришлось сменить театральные костюмы на камуфляж бойца партизанской армии, зеленую бандану с исламскими надписями и автомат Калашникова. В августе он возглавил один из отрядов, штурмовавших Грозный. И вот теперь он мог наконец, вернуться к гражданской жизни и занять пост в руководстве независимой Ичкерии. Главной его заботой было наладить дисциплину в победившей партизанской армии и заставить строптивых полевых командиров подчиняться правительству. Закаев считал, что все эти проблемы было бы легко решить, если бы в самом конце войны не погиб президент Ичкерии Джохар Дудаев, единственный, кто мог объединить враждующие группировки.

Закаев познакомился с Дудаевым в начале 1990 года. Это был единственный чеченец, дослужившийся в СССР до генеральского чина. Поначалу Закаев с подозрением отнесся к лощеному сорокашестилетнему мужчине с ухоженными острыми усиками и в нелепой советской фуражке. Чтобы стать генералом, он должен был доказать свою стопроцентную преданность Коммунистической партии. Как представитель нацменьшинства, он должен был полностью ассимилироваться и жениться на русской. С Дудаевым все так и было. Он даже плохо говорил по-чеченски. Но когда Закаев на конференции услышал его речь о возрождении чеченской нации, он был потрясен. Под оболочкой советского генерала скрывался убежденный националист. Закаев увидел в нем человека, который мог бы привести их народ к свободе. Сам будучи актером, он моментально оценил привлекательность Дудаева для масс — это был прирожденный лидер.

После развала СССР Дудаев занялся политикой и вскоре был избран президентом. Три года спустя, в ноябре 1994 года, он позвонил Закаеву и предложил ему пост министра культуры. А через месяц началась война.

21 апреля 1996 года Закаев должен был находиться рядом с Дудаевым, но ему нужно было уехать в Урус-Мартан на похороны отца. Это, вероятно, спасло ему жизнь.

В тот день Дудаев, его жена Алла и четверо помощников отправились в горы на двух машинах — джипе и фургоне; им предстоял сеанс телефонной связи с внешним миром. Было около шести вечера, и солнце уже зашло в долине, но на склоне холма, где они остановились, было еще светло. Алла должна была выступить по “Радио Свобода” с мирным обращением к женщинам России. Но сначала Дудаев решил позвонить в Москву депутату Госдумы Константину Боровому, одному из главных сторонников мирного урегулирования.

Дудаев пользовался спутниковым телефоном, подаренным ему высокопоставленными друзьями в Турции. Закаев где-то прочитал, что сигнал его может быть запеленгован для наведения ракеты, и предупреждал об этом президента. Но Дудаев уверял, что такое невозможно — это секретная американская технология, недоступная русским. Наверное, он знает, что говорит, успокаивал себя Закаев; все-таки генерал авиации.

Что же касается американцев, считал Дудаев, то не стоит беспокоиться. Источник в турецком правительстве заверил его, что США не оказывают русским никакой поддержки, ведь стало же американское “Радио Свобода” главным информационным ресурсом сепаратистов. К тому же Ельцин осознает необходимость мирного урегулирования, и война должна скоро закончиться. А потом американцы захотят иметь дело только с ним, с Дудаевым, потому что он единственный, кто может обеспечить стабильность в богатом нефтью регионе и обуздать “безумцев” — радикальных исламистов. Зачем же Америка будет ему вредить?

Пока президент и его помощники устанавливали телефон на капоте джипа, налаживали антенну и набирали Москву, Алла и ее телохранитель Муса отошли в сторону, к краю ущелья. Когда Алла услышала гул самолета, Муса успокоил ее, уверив, что он летит слишком высоко, чтобы быть опасным. Но тут одна за другой с громким свистом упали две ракеты. Взрывной волной Аллу отбросило на самый край ущелья. Она не сорвалась вниз только потому, что успела ухватиться за кусты. Когда она выкарабкалась наверх, то увидела, что джип разворотило в клочья, а на руках у Мусы — умирающий президент.

В московских газетах писали, что ликвидация Дудаева — триумф новой военной технологии, разработанной в секретном институте ФСБ. Но Закаев не верил ни единому слову. Такая меткость для русских была недостижима. Да и президент говорил, что это американская технология. Закаев решил, что все-таки, видимо виноват злополучный телефон: должно быть, еще в Турции в него вставили специальный чип-маяк, с помощью которого американцы, используя свои спутники, навели русские ракеты на цель.