Пу И - Последний император

Труднее всего было покончить с И Куаном и Цзай Цзэ. При жизни Цы Си И Куан был председателем Государственного совета, а после ее кончины, когда система государственных институтов была изменена, — председателем Государственной канцелярии. Это не давало покоя Цзай Цзэ, занимавшему пост главы налогового приказа. При каждом удобном случае он приходил к князю-регенту и начинал критиковать недостатки И Куана. Если уж сама Цы Си не смогла низвергнуть И Куана, то что мог сделать князь-регент? Стоило отцу поддержать Цзай Цзэ или самому предпринять шаги против И Куана, как последнему достаточно было, сославшись на возраст, отойти от дел, и князь-регент сразу бы оказался беспомощным. Поэтому в спорах с князем Цином поражение всегда терпел Цзай Цзэ. Люди из резиденции князя Чуня часто слышали, как он доказывал князю-регенту: "Почтенный брат, это я все ради вас. Если не послушаете меня, старый Цин бросит великую династию на произвол судьбы". Князь-регент всегда в таких случаях молчал, а потом говорил: "Хорошо, хорошо. Завтра поговорю со старым Цином". Однако на следующий день все оставалось по-прежнему: И Куан действовал по своему усмотрению, а Цзай Цзэ в который раз только напрасно тратил силы.

Поражения Цзай Цзэ часто были поражениями моего отца — Цзай Фэна, а победы И Куана были на руку "уединившемуся от мирской суеты" Юань Шикаю [18] В 1909 году отвергнутый цинским дворцом Юань Шикай оставил дела и укрылся у себя на родине в Чжандэхуаныпуй (Аньянхэ), где писал пейзажную лирику, избегая открытого участия в политической жизни государства. Однако в действительности Юань Шикай, как и раньше, непрерывно поддерживал связи с прежними подчиненными, в особенности с военным наставником императорского двора Сюй Шичаном, который тайно сообщал ему о политической обстановке в стране, о настроениях, царивших в цинском дворе. Поэтому, когда вспыхнуло Учанское восстание, возникли слухи о выдвижении Сюй Шичана и ряда других лиц, а также о притязаниях Юань Шикая на власть. . Князь-регент это понимал, пытался неоднократно положить всему конец, но сделать так ничего и не смог.

Вскоре разразилось Учанское восстание. Отправленные для подавления восстания цинские войска под командованием Инь Чана, маньчжура по национальности, терпели поражения, и срочные донесения летели одно за другим. Военный наставник Юань Шикая Сюй Шичан увидев, что наступил подходящий момент, собрал И Куана, На Дуна и других членов Государственного совета, которые обратились к князю-регенту с предложением вновь пригласить Юань Шикая. На этот раз князь-регент был непреклонен и устроил разнос На Дуну, ручавшемуся за Юань Шикая "благополучием всей своей семьи".

Однако он не учел, что если На Дун решился подать голос и замолвить словечко за Юань Шикая, значит, он, несомненно, рассчитывал на поддержку и ничего не боялся. После "бури" На Дун сообщил о своей отставке, а И Куан перестал появляться на аудиенциях и выполнять свои обязанности. С передней линии фронта один за другим шли срочные военные донесения. Князю-регенту ничего не оставалось, как в спешном порядке пожаловать На Дуну "право въезда в Запретный город на ручных носилках", просить И Куана "войти в положение" и в конце концов беспрекословно подписать указ о назначении Юань Шикая сановником-инспектором всех вооруженных сил, а его верных друзей — Фэн Гочжана [19] Фэн Гочжан (1857 — 1919; второе имя Хуафу) — родом из города Хэцзяня провинции Хэбэй, в конце династии Цин также был влиятельным военачальником, помогавшим Юань Шикаю в создании бэйянской армии. После Синьхайской революции стал одним из лидером чжилийской клики бэйянских милитаристов, верным лакеем англоамериканского империализма. и Дуань Цижуя — командующими двумя армиями. Опечаленный князь-регент возвратился в свою резиденцию. Группа князей окружила его, сетуя на то, что вначале он "отпустил тигра в горы", а теперь "пускает волка в комнату". Он стал раскаиваться, просил князей самих что-нибудь предпринять. Те решили, что в какой-то степени Юань Шикаю можно дать свободу, но необходимо ограничить его военную власть и не назначать его старых друзей Фэн Гочжана и Дуань Цижуя командующими на передовых линиях. Состоялась небольшая дискуссия, во время которой часть князей высказала мнение, что Фэн Гочжана можно оставить. Тогда князь императорской крови третьей степени Цзай Сюнь потребовал, чтобы Дуань Цижуй был заменен Цзян Гуйти, с которым сам Цзай Сюнь вел дружбу. Князья снова послали телеграмму князю-регенту, который в ту же ночь переправил ее в резиденцию великого князя Цина с просьбой высказать по этому поводу свое мнение. В резиденции ответили, что князь отдыхает и что дела будут рассматриваться на следующий день утром во дворце. Наутро князь-регент прибыл на аудиенцию. Опережая его прошение, И Куан объявил, что указ о назначении Дуаня уже издан прошедшей ночью.

Мой отец отнюдь не был человеком, лишенным каких-либо устремлений. Все его помыслы прежде всего были направлены на то, чтобы захватить в свои руки военную власть. Это было нужно для поддержания господства императорского рода. Из своей поездки в Германию он усвоил, что армия обязательно должна находиться в руках императорской семьи, а ее члены должны быть военачальниками. Эту идею он проводил до конца. Спустя несколько дней после моего восшествия на престол он назначил своего брата Цзай Тао главным управляющим по обучению дворцовой гвардии. После того как был изгнан Юань Шикай, князь-регент стал главнокомандующим войсками вместо императора. Он назначил одного брата, Цзай Сюня, министром военно-морского флота, а другого брата, Цзай Тао, — начальником Генерального штаба. Позднее оба они стали ими официально.

Говорят, что в то время мой отец и князья рассчитывали уничтожить Юань Шикая независимо от того, подавит он революцию или сам потерпит поражение. Неудачу Юань Шикая можно было использовать как предлог и убрать его; в случае успеха также нужен был предлог, чтобы прежде всего лишить его военной власти, а затем уж думать о том, как избавиться от него самого. Иными словами, армию никак нельзя было оставлять в руках китайца, а тем более в руках Юань Шикая. За всем крылись расчеты реального захвата власти над армией. Даже если бы эти планы были составлены самим отцом и он сам стал их осуществлять, опираясь только на собственные способности, все равно результат был бы слишком далек от его истинных стремлений. Поэтому им были недовольны не только приспешники Юань Шикая, даже его братья часто вздыхали и качали головой.

Сын Ли Хунчжана Ли Цзинмай перед отъездом по месту назначения на службу в Германию пришел к князю-регенту за инструкциями. Мой дядюшка Цзай Тао, сопровождавший его во дворец, просил Ли Цзинмая похлопотать за него перед князем-регентом относительно новой дворцовой гвардии. Вероятно, сам он не решался пойти и поэтому решил воспользоваться авторитетом Ли Цзинмая. Тот согласился и пошел во дворец. К удивлению Цзай Тао, который ждал на улице, Ли Цзинмай вскоре вернулся. Цзай Тао, решив, что его просьба, вероятно, не выполнена, спросил Ли Цзинмая, в чем дело. Тот с горькой усмешкой сказал: "Князь-регент, приняв меня, произнес всего лишь три фразы: "Когда ты приехал?" Я ответил. "А когда ты едешь?" — спросил он следом. Ответив, я хотел было продолжить, как он перебил меня: "Хорошо, хорошо. Служи хорошенько, иди!" Я о своих-то делах не успел поговорить, не то что о твоих".