Эрнст Юнгер - Сады и дороги. Дневник

Казалось бы, всего лишь один из писательских кунштюков. Тем не менее, это не так. Речь идет не о чем ином, как о методе или пути, который сам автор экспериментально называет «новой теологией» или «экзегезой в духе XX столетия». В ней нет ни систематики, ни догматики, хотя путь предполагает все же новый язык и новую оптику. Правда, их нельзя назвать «средствами», поскольку они суть сама эта теология. Язык приобретает в ней новую прозрачность, позволяющую причаститься высшему порядку. «Новая теология с описательным характером» следует девизу «Любя познавать» и отказывается от вторжения в мир, от властно-распорядительного жеста. Ее задача — не проецировать на творение рациональные схемы, а утверждать согласие божественных и человеческих вещей, выражая его в языке.

Оптика заключается в умении «описать петлю» — уйти от абстрактных конструкций и схем, оставить общее и направить внимание на особенное, увидеть в поверхности глубину. Мир, как наставляет магистр Нигромонтан, подобен залу, где есть множество дверей, которыми пользуется каждый, и лишь несколько дверей, видных немногим. В то мгновение, когда описывается петля, как раз и осуществляется теологический акт зрения; тогда язык сгущается или уплотняется (по-немецки можно было бы сказать: dichtet) до действительности, становится событием мира.

В «Сердце искателя приключений» новая теология называется «наукой об избытке». Впрочем, обозначение науки применимо к ней лишь очень условно. Юнгер вспоминает слова Гесиода о том, что боги прячут от людей пищу. Изречение это, «подобно луне, обращено к нам лишь знакомой стороной. Оно предполагает, что избыток существует, и им распоряжаются боги. Жизнь таит в себе два направления: одно ведет к заботе, другое — к избытку, окруженному жертвенными огнями. Наша наука по своему устройству подчинена заботе и отвращена от праздничной стороны; она неразрывно связана с нуждой, как измеряющий — с мерой, а считающий — с числом». В самом деле, в любой науке бросается в глаза скудость и нужда, поскольку научные усилия подчинены планированию и расчету. Ученый похож на глухонемого, которого какой-то шутник пригласил на грандиозное оперное представление. Он видит какие-то действия на сцене и постепенно начинает улавливать их связь с движениями оркестра. Несмотря на множество проницательных и небесполезных наблюдений, которые может сделать такой человек, от него навсегда останется скрытым, что все атомы, стихии, жизнь, свет обладают своим собственным голосом. «Да, если бы мы могли слышать этот голос, мы могли бы летать без самолетов, а тела были бы прозрачны для наших глаз без рентгеновских лучей!»

Новая теология сулит удивительные приключения. Еще с ее помощью можно уловить «отблески незримого изобилия, обитающего в глубине», узнать волшебное слово, открывающее доступ в пещеру с несметными богатствами, наконец, подражая плодоносящей силе Земли, научиться «превращать в золото все, чего касается наша рука». Задача новой теологии — «именовать образы, известные нам с давних пор». Автор умело владеет этим искусством — впрочем, такое упражнение в зрении доступно для каждого. И тех, кто успешно с ним справится, ожидает немалая награда — «познание, узнавание и светлая радость».

Изобилие и нужда, счастье и страдание, творчество и разрушение, радость и боль — две эти стороны жизни почти неразличимо вписаны друг в друга, как на той самой картинке-загадке. Знание об избытке обладает исцеляющей силой, помогает сохранить свободу в чреве Левиафана, перенести боль среди тотального уничтожения, вселяет надежду на возвращение в родное отечество. В конце дневника описана встреча с темным существом со светлыми крыльями впереди головы, которое на поверку оказывается черной кошкой, несущей в зубах черного голубя с белыми крыльями. Такие образы выступают из полумрака, различить их непросто — для этого нужен свет. Белый свет в русском языке означает мир. «Мы сами образуем собой мир, и то, что мы переживаем, подчинено не случаю. Вещи притягиваются и отбираются благодаря нашему состоянию: мир таков, какими свойствами обладаем мы. Каждый из нас, следовательно, в состоянии изменить мир — в этом громадное значение, которым наделены люди. Вот почему так важно, чтобы мы работали над собой».

Александр Михайловский

стр. 31: Впрочем, случается это [чаше =>] чаще, чем принято думать.

стр. 47: Все признаки указывают [скорое на =>] на скорое начало войны; потому я пытаюсь внутренне смириться с тем, что буду вынужден прекратить работу.

стр. 68: В Ребурге мы долго бродили вокруг отчего дома и смотрели на окно мансардной [команты =>] комнаты, в которой Фридрих Георг и я ютились так много лет, пока не разразилась война.

стр. 148: Есть [основании =>] основания предполагать, что между определенными группами скал возникает оптический эффект: воздух накаляется так, что обжигает легкие.

стр. 161: Далее следует упомянуть заваленный картами и бумагами стол с приставной скамьей, телефон, чемодан и небольшую печурку, стоящую в побуревшем от [пекла =>] пепла углу.

стр. 239: Мертвые животные: главным образом лошади, сильно распухшие, с непомерно вздыбленными [половами =>] половыми органами.

стр. 258: Мы, настоящие санкюлоты, победители, если и не совсем без штанов, то уж, во всяком [случав =>] случае, в штанах из древесного волокна, не без изумления взирали на то, что в мире еще не перевелись такие сокровища — как, например, погреб моего неведомого хозяина с собранием бургундских вин на полках и стеллажах, закрывавших стену чуть ли не до самого потолка.

стр. 293: Жак Казот (1719—[1992 =>] 1792), французский писатель, принадлежал к кругу оккультистов.

стр. 317: Удить /[ловит =>] ловить рыбу (фр.).

стр. 342: Городок опоясывали свежие могилы, например, могила лейтенанта Якоба Райнерса, павшего там в возрасте двадцати трех лет 26 [июля =>] июня у самой дороги на Гро.

стр. 352: См. комм. к записи от 1 [июлня =>] июня 1939 г.

Альбрехт Венцель Эвсебий фон Валленштейн (1583—1634), герцог Фридландский и Мекленбургский, австрийский полководец и государственный деятель времен Тридцатилетней войны; убит собственными офицерами, несогласными с его политикой, направленной на поиски мира.

Гаспар де Шатийон Колиньи (1519—1572), адмирал Франции, глава гугенотов; убит в Варфоломеевскую ночь.

«А все-таки она вертится» (ит.).

Торжественных обедов Маньи (фран.). Оливер де Маньи (1530—1561), французский поэт, участник «Плеяды», секретарь Генриха II.