Жан Жюль-Верн - Жюль Верн

Ему удалось 3 января 1871 года отправить Этцелю письмо, однако — открытое. В нем он признается, что от оккупации они не слишком страдали.

Правительство национальной обороны издало декрет о массовой мобилизации всех мужчин от двадцати до сорока лет. Если это распространится и на мужчин до сорока пяти, Жюлю тоже надо будет идти, и он уже заранее приобрел шасно [81] [81] Тип винтовки. — Прим. автора . «Но, — добавляет он, — законен ли этот декрет и в какой мере ему будут подчиняться? Если Учредительное собрание одобрит эти декреты, тогда спорить не о чем. Поэтому, на мой взгляд, сделали большую ошибку: надо было с самого начала собрать где-нибудь Учредительное собрание».

Мысль эта была правильной, ибо Бисмарк желал договариваться только с законным правительством, и отчасти поэтому закончилась неудачей встреча, которую имели с ним Жюль Фавр [82] [82] Фавр, Жюль (1809-1880) — французский адвокат и политический деятель. По его предложению Вторая империя была официально низложена (4 сентября 1870 г.) и образовано правительство национальной обороны, в состав которого и вошел Фавр. и Ферриер 15 сентября 1870 года. Далее в письме он пишет:

«Теперь я верю, что скоро будет заключен мир, и мне кажется, что все в этом заинтересованы.

Сейчас, в момент, когда я пишу, перемирие, наверно, уже подписано. Я твердо в это верю, и если мы отделаемся только двумя миллиардами контрибуции и разоружением крепостей в Эльзасе и Лотарингии, то это будет не так уж плохо…»

Обмен ратифицированными грамотами мирного договора состоялся 21 мая 1871 года, в день, когда Версальская армия вступила в Париж. Жизнь в столице медленно и с трудом входила в свое русло. Жюль Верн возвратился туда в первый раз в июне вместе с братом и сообщил об этом Этцелю: он посетил «эти жалкие развалины… Вашей улице Жакоб, кажется, повезло, она отделалась несколькими царапинами. Но там же по соседству улица Лилль, какой разгром! Это просто ужасно!»

Он беспокоится о будущем, начинает блуждать около Биржи, не зная, сможет ли «заняться литературным трудом в такие времена».

15 февраля 1871 года Жюль Верн написал «своему дражайшему Этцелю», извещая его о своей деятельности:

«Да, я основательно поработал. Да, у меня на это хватило сил. К тому же я жил здесь один. Приеду к Вам с двумя законченными томами. Но я не продолжал Робинзона, о нем нам с Вамп надо будет еще поговорить. Вы знаете, что я держусь за свои мысли с упрямством бретонца. Да, Париж оказался Робинзоном в грандиозном масштабе. Но это дело третьего тома, а не первого. Когда задуманы три тома, приходится экономно расходовать эффектные ситуации и задумываться над кульминацией, — иначе погибнешь.

Итак, я привезу Вам том, полный ужасающего реализма. Заглавие — «Крушение „Ченслера”». Думаю, что и на плоту «Медузы» не творилось таких ужасов [83] [83] Картина французского живописца-романтика Теодора Жерико (1791 — 1824) «Плот „Медузы”», изображающая потерпевших крушение, отчасти повлияла на замысел романа Жюля Верна «Крушение „Ченслера”». . А главное, надеюсь, что все это будет выглядеть правдиво, если я не самообольщаюсь.

Вторая книга пока не имеет заглавия, разве что «Приключение полудюжины ученых в Южной Африке». Речь идет о некоей ученой комиссии из англичан и русских, направляющихся туда измерять дугу меридиана. Это научно, да не слишком… Вдохновили меня на это дело труды Араго [84] [84] Речь идет о старшем из трех братьев, выдающемся ученом Доминике-Франсуа Араго (1786-1853), который после окончания парижской Политехнической школы занимался измерениями дуги меридиана. Роман Жюля Верна получил название «Приключения трех русских и трех англичан в Южной Африке». В нем отразились, по-видимому, и некоторые факты из биографии Д.-Ф. Араго. .

Наконец, приступаю сейчас к новой вещи — «В стране мехов». Мне кажется, что мы в провинции были лучше осведомлены о положении в Париже, чем Вы до последнего времени о провинции. Парижу не помогли, да и не могли бы помочь отдельные воинские части (какой я стратег!). Париж неизбежно должен был пасть. Вы не знаете провинции, особенно провинции, захваченной неприятелем. Итак, что же произошло? После Седана у нас могла бы быть только откровенно республиканская палата. А теперь, несмотря на все наши усилия, она будет таковой лишь наполовину».

Здесь можно явственно увидеть, о чем пеклись оба друга: о республиканской форме правления. Провозглашение Коммуны их возмутило не столько из-за доктрин, которые она пыталась проводить в жизнь, сколько из-за того, что она подвергла опасности Республику.

Окружение Этцеля, каким бы сторонником порядка он ни был, оставалось в общем достаточно эклектичным. Издатель никогда не опасался принимать авторов из революционной среды. Он поддерживал Прудона. Если он и не сочувствовал Коммуне, то, во всяком случае, много сделал для таких коммунаров, как Груссе и Реклю. Жюль Верн, как известно, подружился с Груссе и восхищался Реклю.

Женщина в творчестве Жюля Верна. «Плавающий город» (1871), «Приключения трех русских и трех англичан».

Мы видели, что Онорина проявила полное равнодушие к «Путешествию на воздушном шаре». Она считала, что обследовать Африку в течение пяти недель — дело нестоящее. Был ли ее муж несколько разочарован, что она принимает так мало участия в его работе? Не из-за этого ли возмечтал он о женщине, которая, не участвуя непосредственно в действии произведения, всячески побуждает Акселя совершить путешествие к центру Земли? Похоже, что он вложил в уста Гретхен слова, которые ему самому хотелось бы слышать, ибо он чувствовал себя не понятым своей подругой жизни, хорошенькой, обладающей живым умом, но имевшей достаточно других забот, чтобы следить за его литературной работой.

В 1865 году «Мюзе» опубликовал новеллу «Нарушители блокады», написанную в то время, когда писатель еще верил, что сможет обрести в женщине вдохновительницу и помощницу.

Капитан Джеймс Плэйфер прорывает блокаду, установленную в ходе Гражданской войны северянами вдоль берегов Америки, занятых южанами. Этот дерзновенный замысел возник у капитана «Дельфина» в целях чисто меркантильных, но под влиянием Дженни Холлиберт, в которую он влюбляется. Главной задачей капитана станет не обмен оружия на хлопок, а побег из плена отца этой девушки, содержащегося в Чарльстоне. Дженни идет еще дальше и хочет заставить молодого человека разделить ее антирабовладельческие взгляды, засыпая его самыми убедительными доводами, сопровождаемыми столь обаятельной улыбкой! Вскоре капитан уже покорен и признается сам себе: «Эта смелая девушка — хозяйка на моем судне. Если бы Дженни пожелала, чтобы я выбросил за борт весь этот груз контрабанды, я бы сделал это без колебаний, из одной любви к ней». В конце концов он действительно не колеблясь рискует своей жизнью и жизнью своей команды ради осуществления задуманного ею плана. И все заканчивается свадьбой.