Юрий Медведев - Круг М. М. Бахтина. К обоснованию феномена

Не без мстительного участия Шкловского книгу Медведева, полузабытого в связи с запретом упоминать труды и имена «врагов народа» [38] Книга «Формальный метод», например, была выпущена из спецхрана в 1987 г. , радикальные москвичи приписали Бахтину, а беспринципные бизнесмены, ухватившись за выгодную версию, наводнили книжный рынок «масками» и «полумасками» нарасхват раскупаемого классика и вконец дезориентировали общественность. [39] Неоднократные (несмотря на многочисленные возражения в печати) контрафактные переиздания трудов П. Н. Медведева и В. Н. Волошинова под именем М. М. Бахтина московским издательством «Лабиринт» (руководитель И. Пешков). Получилось парадоксально — по-шкловски: научный противник унижен и морально уничтожен, а его идеи, столь взволновавшие когда-то бывшего формалиста, целиком отданы другому — модному и великому, с кем не зазорно войти в «консенсус» — в процессе собственной эволюции, конечно же.

М. М. Бахтин отказался от навязываемого ему авторства. Он-то знал, кто был вдохновителем и организатором их эстетического круга. Организатор же «мыслительного коллектива», по наблюдениям Рэндалла Коллинза [40] Коллинз Рэндалл. Предисловие к русскому изданию // Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения. Новосибирск, 2002. С. 48–49. , — фигура всегда значительная, даже если «интеллектуальным лидером» коллектива становится другой. Коллинз показал это на примере Канта и Фихте.

Воспоминания учеников и младших коллег Медведева — И. И. Соллертинского, А. Краснова-Левитина, Е. И. Наумова, А. В. Десницкой — вместе с высокими оценками трудов Медведева его современниками — академиками Жирмунским, Шишмаревым, Сакулиным, Пиксановым, профессором Л. Гроссманом, Николаем Клюевым, Борисом Пастернаком — наряду с письмами В. А. Десницкого, О. В. Цехновицера, Вяч. Шишкова, Михаила Зощенко в защиту арестованного Медведева [41] См.: Медведев Ю. П., Медведева Д. А. Павел Медведев, Людвик Флек, Михаил Бахтин и другие (К теории мыслительного коллектива) // М. М. Бахтин в контексте мировой культуры / Специальный выпуск: Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2003. № 1–2 (39–40). С. 216. , как и «тюремное» свидетельство Николая Заболоцкого — дают не исчерпывающее, но весьма прочное, совпадающее у всех писавших представление о творческой личности Медведева.

В 1912 г. Медведев, еще будучи студентом-юристом, предложил редактору петроградского журнала «Современник» три статьи: о Брюсове, Блоке и «К философии русской литературы». [42] РНБ. Рукописный отд., ф. 118, ед. хр. 1454. В этой заявке, как и в других, ранее опубликованных и теперь частично известных статьях [43] С перепечатками некоторых ранних работ П. Н. Медведева можно ознакомиться в «Диалог. Карнавал. Хронотоп» (2003. № 1–2 (39–40); «Звезде» (2006. № 7. С. 197–198); «Вопросах литературы» (2009. № 6); «Звезде» (2010. № 11); сборнике «Хронотоп и окрестности» (Уфа, 2011). , уже очерчен круг проблем, которым Медведев посвятит свои труды. В Петербурге, Кишиневе и Витебске молодой юрист начинает читать публичные лекции о литературе, с фронта он шлет статьи: «Об изучении Пушкина», о Бердяеве, «О Гоголе», «О дневнике Льва Толстого», «Андрей Белый»…

Эрудиция Медведева имела университетские корни, но приобреталась в самостоятельной работе над книгой, для которой он всегда умел находить время. Об этом напоминает сохранившийся конспект Медведева, названный им «Из работ Чудовского. Учение о стихе». [44] Чудовский В. Несколько мыслей к возможному учению о стихе // Аполлон. 1915. № 8–9; Несколько утверждений о русском стихе // Аполлон. 1917. № 4–5. (Конспект — в семейном архиве Медведевых.) Мысли В. Чудовского, талантливого критика журнала «Аполлон», привлекли его внимание: «Слово совсем не то, что „пишется вместе“ и стоит в словаре. Слово определяется не единством набора в типографии, а единством понятия в сознании. И вот оказывается, что правописание плохо выражает это единство понятий. Между тем речь его выражает вполне. Речь совершенно адекватна сознанию, — и вообще душе». Характер этих выписок, сопоставленных с дальнейшими трудами Медведева, дает возможность судить об их контексте. Здесь намечено многое, что у Медведева получит дальнейшее развитие и обоснование. Это и неудовлетворенность состоянием науки о литературе; и вытекающие из этой неудовлетворенности поиски метода изучения художественных явлений; полемика с морфологическим методом, возникшая в России еще на почве символизма (А. Белый [45] См. соответствующие статьи А. Белого в его книге «Символизм» (М., 1910). и его последователи); как задача для дальнейших размышлений — сравнение речи разговорной и поэтической; различение свойств языков и свойств поэтической речи, иначе говоря, стилистики и лингвистики.

Опираясь на творчество Льва Толстого, Медведев обогатил свое понимание философской сущности «общения». Это понятие стало определяющим для его эпистемологии — в работе 1912 г. «К философии русской литературы», в статье «О дневнике Льва Толстого» (1916) [46] Медведев П. Н. О «Дневнике» Льва Толстого // Бессарабская жизнь. 1916. № 87. С. 2. (Звезда. 2010. № 11); Tolstoi’ s Diary // The Bakhtin Circle in the Master’s absence. Manchester and NY, 2004. P. 188. , в монографии «Формальный метод» (1928), являющейся «введением в социологическую поэтику».

Определение этого понятия Бахтиным: «Само бытие человека (и внешнее и внутреннее) есть глубочайшее общение. Быть — значит общаться » — стало известно из рукописи 1961 г. [47] Бахтин М. М. Собрание сочинений. Т. 5. М., 1996. С. 344.

Критика «материальной эстетики» начата Медведевым до встречи с Бахтиным и до возникновения ОПОЯЗа. В программе его лекций 1919–1920 гг. уже фигурируют «полюсы слова» и категория «оценки», как и «методы прозаического мышления»; при описании идеологии творца им уже намечена философия знака, причем задолго до появления книг «Формальный метод» и «Марксизм и философия языка», столь существенных для будущей семиотики; онтологическая сущность «общения» стала основополагающей для его мысли задолго до знакомства с философией Бахтина, как и с западными трудами по «теории коммуникации»; в «Формальном методе» (и в «Формализме и формалистах», изданных в 1934 г.) развернута «панорама» современной ему западноевропейской теории искусства…

Научный голос Медведева был бы легко узнаваем, если бы значительная часть его трудов не была передана Бахтину [48] Многолетний заведующий кафедрой русской литературы СПбГУ проф. А. Б. Муратов в статье, посвященной истории своей кафедры «Изучение русской литературы в Санкт-Петербургском — Петроградском — Ленинградском университете», пишет: «Методологические идеи П. Н. Медведева последние несколько десятилетий активно обсуждались в работах о М. М. Бахтине». , а ранние тексты Медведева были бы переизданы и учтены [49] Как настоятельно рекомендовали и даже требовали участники ряда международных Бахтинских конференций. , как переизданы и учтены архивные тексты и документы его коллег. Тогда, по логике «артели интеллектуалов», Медведеву должно принадлежать первенство в установлении основополагающих критериев « обшей концепции языка и речевого произведения». Но это противоречит самодовлеющей псевдобахтинской «программе». [50] См.: Махлин В. Л . Незаслуженный собеседник (II) // Бахтинский сборник. 5. М., 2004. С. 336. Хотя в данном, конкретном случае речь должна идти не столько о первенстве или влиянии одного на другого (что вполне естественно и органично для любого мыслительного сообщества), сколько об общности интеллектуальной направленности. Права Ю. М. Каган, считавшая, что «правильнее говорить… <���…> об определенном круге философствовавших и живших общими духовными интересами людей». [51] Каган Ю. М. О старых бумагах из семейного архива (М. М. Бахтин и М. И. Каган) // Диалог. Карнавал. Хронотроп. 1992. № 1. С. 60.