Артур Прокопчук - ГРУЗИНСКАЯ РАПСОДИЯ in blue

С высоты Сололакского хребта, прямо со смотровой площадки у Музея, я и начал снимать Тифлис, именно Тифлис, тот дореволюционный, поэтичный и красочный, которым восхищались и рисовали его Лермонтов и Айвазовский, описывали Дюма и Пушкин, остались в нем навсегда, в названиях его улиц и площадей, Грибоедов и Саят-Нова. Я не хочу приводить бесконечный список прославленных и прославляющих этот город деятелей грузинской культуры, так что ограничусь этим скромным перечнем.

Новый город, уже обязательно с именем Тбилиси, вырастал в нижней, центральной его части, в современных кварталах и новостройках Сабуртало, Грма-Геле или Ваке.

Конечно, я заранее ознакомился с фотоматериалами старейшего российского фотографа Дмитрия Ермакова, всю жизнь посвятившего созданию архивных фотодокументов для Кавказского музея в Тифлисе. Этот фотохудожник, ставший в конце Х1Х века "почетным гражданином города Тифлиса", полвека создавал свою уникальную коллекцию, в которой более 25 000 негативов, сохранивших для нас во многом утраченные памятники старого города, исчезнувшей Грузии. Сейчас его "дело" продолжает наш общий, семейный друг Гия Герсамия.

С южной стороны Сололакского хребта, в глубоком ущельи Цавкисис хеви, по его склонам, раскинулся, наверное, самый старый на территории бывшего СССР Тбилисский ботанический сад, в котором был построен один из первых железобетонных арочных мостов в России, соединивший дорогу с Таборского к Сололакскому хребту. Вот с него началась "моя коллекция" работ.

Сад упоминается впервые в 1636 году, как "дворцовый сад", который в середине Х1Х века преобразовали в "Ботанический сад", с него я начал свой фотомарафон, медленно спускаясь по крутым спускам в сторону верхних улиц "сололакского убана". "Лавры" Ермакова меня не смущали, его полвека трудов и мои два месяца были несоизмеримы, задача была скромнее — сдать в срок максимально возможное количество негативов тбилисских достопримечательностей. Оплата была "поштучной", я сделал все возможное, сделал, как было договорено. Это "путешествие дилетанта" с фотоаппаратом оказалось настолько увлекательным, что и позже, уже получив причитающиеся мне "тысячи" и прогуляв эти деньги, я несколько лет продолжал свои прогулки по городу, который становился мне все понятнее, ближе и дороже.

Я "увековечил" удивительные дома в Сололаках, в одном из которых проживал дядя моей жены Арчил Гигошвили, в то время возглавлявший МИД ГССР. Его дом никак нельзя было увидеть за каменной крепостной стеной высотой в три этажа, этот дом стоял в глубине тенистого сада, попадая в который возникало ощущение другой страны.

Снимал фасады дома Манташевых, в котором родился и вырос великий российский реформатор граф Витте и где жила его двоюродная сестра Блаватская, дом Мирзоевых на улице Мачабели (бывшей Сергиевской), где прошло детство и юность Гумилева и, конечно, "дом на бриллиантах", дом моих друзей на Чонкадзе, где жил Берия. Я "сработал" перспективы улиц и площадей старой части города, связанные с Пушкиным и Лермонтовым. Любовно во всех ракурсах, сделал фотографии площади царя Ираклия 11-го и прицерковные памятники на могилах с захоронениями выдающихся жителей Тифлиса — от великого поэта средневековья Саят-Новы и "железного диктатора России" Лорис-Меликова во дворе армянского храма на Эчмиадзинской, — до Пантеона с серым базальтовым валуном на могиле Важа Пшавела и простым монументом Николоза Бараташвили у церкви "Давида" на Мтацминда. Скорбный черный мрамор могилы Грибоедова и серая скала святого Або, охра керамической кровли Анчисхатской церкви, и лазурные грани купола "Лурджи Монастери", мрачный и таинственный "дом над Курой" у метехского моста, где я первый раз в духане попробовал жареный сулугуни (дом взорван во время постройки нового моста). Домики на "Песках", с балконов которых в половодье ловили рыбу, уже тогда подмытые частыми разливами Куры. Выбор тем был огромен, вечерами я вырабатывал маршруты, позволявшие с минимальными затратами времени (я ведь и на работу ходил каждый день), заснять в урывках рабочего дня сотни видов исчезающего с каждым годом на моих глазах старого Тифлиса.

Сверяясь в архиве со старыми материалами Ермакова, я с удивлением обнаруживал непостоянство названий улиц и площадей города, связанное с историческими переменами, что часто очень затрудняло точную привязку места съемок. А названия некоторых популярных мест города требовали специального исследования, как название главной площади с мэрией (Горисполкомом). Никто толком так и не смог объяснить мне, почему старожилы упорно зовут ее "Эриванской".

Прошло много лет и оказалось, что дворцовый парк в Гомеле, поразивший меня в школьные годы, и площадь в Тбилиси обязаны своим именем одному и тому же генералу Паскевичу-Эриванскому (так раньше назывался Ереван). Полным именем этого российского военноначальника белорусского или украинского происхождения, было — князь Иван Фёдорович Варшавский, граф Паскевич-Эриванский, что свидетельствовало об его победах при этих городах. Однако Тбилиси из первоначального названия площади "Паскевича-Эриванского" сохранил лишь последнюю довеску к звучной фамилии графа. "Знатоки" еще утверждали, что к чугунной чашке фонтанчика на этой площади, из которого поднималась вверх тоненькая струйка питьевой холодной воды, подведен водопровод из Еревана. Надо же было найти какое-нибудь объяснение названию "Эриванская площадь", которая только в советское время успела побывать "площадью Закфедерации", Берия, Ленина, а сегодня, может быть и надолго, зовется площадью Свободы.

А улица Ингороква с ее прежними названиями — Лабораторной, Петра Великого, и, кажется, Троцкого и Дзержинского. Или улица славного советского генерала Леселидзе, название, доживающее свой срок, с чехардой ее исторических переименований — "Шуабазари" (средний базар — груз.) в средневековье, Армянский базар в Х1Х веке, Дворянская в царское время, Потребкооперации во времена НЭПа, и улицей Берия до его "разоблачения" и расстрела.

В мой фотоархив попал и "Сиони" — главный кафедральный собор, и Петхаинская церковь Пресвятой Богородицы, "Сурб-Нишан" на Серебряной и церковь Святого Геворга на Красильной, Дидубийский пантеон и "Кашвети". И были покосившиеся лестницы внутренних дворов, узкие, чугунные, винтовые, вкручивающиеся в небо, и лестницы пошире, деревянные с резными балясинами, для спокойного шествия по ним дам в длинных платьях.

"Сухой мост" и Мухранский с Воронцовским мосты, мост "Челюскинцев" и Марджанишвили, почти все позже переименованные, к сожалению.

С исчезновением старых названий стала исчезать историческая память горожан, и начались бесплодные дискуссии о вымышленных приоритетах.