Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Они входили и почти все без исключения в ужасе отшатывались назад, особенно в первый момент.

¾ О, Господи! — в страхе шептали-шамкали вет­хие старушки, творя молитвы и крестя себя дрожащей рукой.

Были и такие посетители обоего пола, кото­рые с громким криком страха сию же секунду вылета­ли обратно, даже хорошенько еще ничего не разгля­дев.

С двумя дамами сделалось дурно: с одной — исте­рика, с другой — обморок. Их обеих подхватил и вы­вел сторож.

¾ И чего, дуры, лезут? — недовольно ворчал та­лантливейший сыщик.

Тут, кстати, не могу не упомянуть об одном воде­вильном, курьезном эпизоде, столь мало подходящем к этому страшному и мрачному месту.

В мертвецкую вошел какой-то хмурый, понурый мещанин. Он истово перекрестился и только соб­рался начать лицезрение этой «веселенькой» картины, как вдруг я, наступив на край гробовой крышки, по­терял равновесие и грянулся вместе с ней на пол.

Крик ужаса огласил покойницкую.

Мещанин с перекошенным от ужаса лицом выле­тел, как пуля, крича не своим голосом:

— Спасите!Спасите! Покойники летят, покойники!

Я быстро, еле удерживаясь от хохота, вскочил и пристроился, как и прежде.

¾ Это черт знает что такое, доктор! — начал мой друг шепотом строго распекать меня, хотя я отлично видел, что губы его трясутся от сдерживаемого смеха. — Ты, ба­тенька, не Бобчинский, который в «Ревизоре» влетает в комнату вместе с дверью. Эдак ты мне все дело мо­жешь испортить...

Продолжать шепот было невозможно, так как в это царство ужаса вошла новая посетительница.

Меня несколько удивило то обстоятельство, что, войдя, она не перекрестилась, как делали это все, а без тени страха и какого-либо смущения решитель­но подошла к трупам и головам.

Она стояла к нам вполоборота, так что мне был виден профиль ее лица.

Этот профиль был поразительно красив, как кра­сива была и вся ее роскошная фигура с высокой грудью. Среднего роста, одета она была в щегольской драповый полудипломат, в белом шелковом платке на голове.

Она несколько секунд простояла молча, не сводя взора с трупов и голов, потом вдруг быстрым движе­нием схватила одну из голов и приставила к обезглав­ленному туловищу.

Затем через несколько секунд она так же быстро сдернула мертвую голову и, положив ее на прежнее место, пошла к выходу.

Лишь только успела она перешагнуть порог, как Путилин быстрее молнии выскочил из своей мрачной засады, бросился к двери и закрыл ее на задвижку.

¾ Скорее, доктор, помоги мне расставить гробы на их прежнее место.

Я стал помогать ему.

¾ Ну, а теперь быстро в путь!

Он высоко поднял воротник шубы, так что лицо его не стало видно, и, отдернув задвижку, вышел из покойницкой.

¾ А как же ты врешь, что поодиночке пускают? — напустилась на сторожа вереница посетителей. —Аих вон там трое было.

Путилин быстро шел больничным двором, направ­ляясь к воротам. Я еле поспевал за ним.

Впереди мелькал белый платок.

¾ Чуть-чуть потише, — шепнул мне великий сыщик.

Когда платок скрылся в воротах, мы опять при­бавили шагу и вскоре вышли на тротуар 3-го про­спекта.

Тут на углу больничного здания, на тротуаре, стояла женщина в белом платке рядом с высоким, дюжим парнем в кожаной куртке и высокой бараш­ковой шапке. Они о чем-то оживленно и тихо говорили.

Когдамы поравнялись с ними, женщина присталь­но и долго поглядела на нас.

Потом, быстро подозвав ехавшего извозчика, они уселись в сани и скоро скрылись из наших глаз.

¾ Ну, и мы отправимся восвояси! — спокойно про­говорил Путилин.

В тот же день, под вечер, он приехал ко мне пере­одетый и загримированный под самого отпетого золото­ротца.

Обрядив и меня в ужасные отребья, он протянул серебряный портсигар.

¾ Эту вещь ты будешь продавать в «Хрустальном дворце», если понадобится.

¾ Где? — удивился я.

¾ Увидишь... — лаконично бросил он.

И вскоре действительно я увидел этот «великолепный» дворец.

В одном из флигелей большого дома в Тарасовом переулке, рядом с «Ершами», внизу в подвальном этаже висела крохотная грязная вывеска — «Закусоч­ная».

Когда мы подошли к обледенелым ступеням, веду­щим в это логовище, нам преградил дорогу какой-то негодяй с лицом настоящего каторжника.

¾ А как Богу молитесь? — сиплым голосом про­рычал он, подозрительно впиваясь в нас щелками своих узких, заплывших от пьянства глаз.

¾ По Ермилу-ножичку, по Фомушке-Фоме да по отвертке-куме! — быстро ответил бесстрашный сы­щик.

¾ А-а... — довольным тоном прорычал негодяй. — Много охулили [3] Выгадать. ?

¾ Кисет с табаком да кошель с пятаком.

Путилин быстро спустился в подвал, я за ним. Когда мы вошли во внутрь этого диковинно­го логовища, я невольно попятился назад: таким от­вратительным зловонием ударило в лицо.

Несмотря на то что тут было очень много народа, холод стоял страшный. Ледяные сосульки висели на грязных окнах, снег искрился в углах этого воровского подвала. Только бесконечно меткий и злой юмор воров и мо­шенников мог придумать для этой страшной дыры та­кое название — «Хрустальный дворец»!

В первой конуре виднелось нечто вроде стойки с какой-то омерзительной снедью.

Во второй «комнате», очень большой, занимающей все пространство подвального помещения, шла целая эпическая комедия из жизни преступного Петербурга. Столов и стульев практически не было. Посереди­не стояла высокая бочка, опрокинутая вверх дном. Около нее стоял седой старик в продранной лисьей шубе с типичным лицом скопца. Вокруг него полукругом теснилась толпа столич­ной сволочи, то и дело разражаясь громовым пьяным хохотом.

¾ Кто еще найдет, что продать? Принимаю все, кроме девичьего целомудрия, как вещи, ровно ничего не стоящей... для меня, по крайней мере, почтенные дамы и кавалеры! — высоким, пискливо-бабьим голо­сом выкликал скопец-скупщик краденого.

¾ Ха-ха-ха! Ах, шут тебя дери! — заливалась сип­лыми голосами воровская братия «Хрустального дворца».

¾ А штаны примешь? — спросил кто-то.

¾ А в чем же к столбу пойдешь, миленький, ког­да кнутом стегать тебя будут? Что же тогда ты спус­тишь?..

Новый взрыв хохота прокатился по подвалу.

Но были и такие, которые с хмурым лицом подхо­дили и бросали на дно бочки серебряные, золотые и иные ценные вещи.

Высохшая рука страшного скопца быстро, цепко, с какой-то особой жадностью хватала вещь.

¾ Две канарейки, миленький...

¾ Обалдел, знать, старый мерин? — злобно свер­кал глазами продающий. — За такую вещь — и две канарейки?

¾ Как хочешь, — апатично отвечал скопец.

Я не спускал глаз с лица моего друга. Я видел, что он словно кого-то высматривает.

Вдруг еле заметная усмешка тронула концы его губ.