Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Особенно большую роль как дальновидный и принципиальный общественный деятель сыграл Шолохов в 1932–1933 годах. Это было тяжелое для Вешенского района время и всего Северо-Кавказского края время. Неблагоприятные климатические условия лета затруднили уборку урожая. Этим воспользовались наши враги. В результате подрывной кулацкой деятельности уборка проводилась плохо, много хлеба растащили и попрятали в ямах и тайниках. Зерно гнило на полях в копнах, даже на корню.

Надо сказать, что кулачье и белогвардейские недобитки в ту пору крепко схватились с Советской властью. Дело дошло до того, что на хуторе Евлантьевском станицы Боковской хлеб оказался… в могиле, не известной никому из старожилов. Или такой случай: в этом же хуторе у одного казака кто-то умер в семье. Но почему-то гроб с телом покойника, установленный по всем правилам в переднем углу, был закрыт крышкой, и убитые горем родственники не смогли даже на прощание увидеть дорогого усопшего. А слишком любопытные родичи, заглянув под крышку гроба, увидели там… пшеницу. В то же время казачья беднота и середняки сидели без хлеба.

Героически, самоотверженно, не зная ни дня, ни ночи, ни сна, ни отдыха, боролись коммунисты и многочисленный беспартийный колхозный актив с саботажем и расхитителями.

Вот тогда и появилась в «Известиях» тревожная, негодующая телеграмма корреспондента Шолохова. А вслед за ней Шолохов обратился с письмом в ЦК партии, в котором рассказывал о положении, сложившемся в районе, и просил помощи Центрального Комитета.

Прошло не более 6–7 дней. На имя Шолохова пришла телеграмма, в которой просили назвать цифру необходимой помощи.

Можно себе представить, какую радость она вызвала у Шолохова и у всех нас. Помню тот хороший солнечный день, один из последних дней марта, когда земля только что обнажилась от снега. Мы вчетвером – Шолохов, Красюков, Корешков и я – бродили невдалеке от станицы по молодому сосняку с ружьями в руках – вышли проветриться, погутарить. А гутарили и обсуждали, как ответить в ЦК, подсчитывали, сколько попросить хлеба. Подсчет примерно был такой: в районе около 50 ООО едоков, на каждого по 1 пуду хлеба в месяц, до нови остается 3 месяца, стало быть, надо 150 тысяч пудов. Показалось многовато, остановились на 120 тысячах пудов.

Об этих цифрах спорили с азартом, прикидывая так и этак. Договорились.

На следующий день Шолохов отправил второе письмо в ЦК, излагая в нем расчеты о помощи, он одновременно просил прислать в район представителя Центрального Комитета для расследования обстановки на месте. И эта просьба была уважена. В район приехала комиссия ЦК.

Беседуя с представителями Москвы, я спросил, как мне быть с несправедливо арестованными колхозниками, с изъятым у колхозников скотом, хлебом и т. п. Они ответили, что происходящее в Вешенском районе – искривление линии партии, отступление от нее. И в соответствии с этим должен действовать каждый коммунист: людей, арестованных без всякого повода, надо освободить, коров колхозникам вернуть.

Шолохов в эти дни принимал самое активное участие в работе комиссии ЦК, выезжал с ней в колхозы, участвовал в заседаниях, знакомил приезжих с людьми и их делами. Вообще я сомневаюсь, чтобы Шолохов зимой 1932 /1933 года что-нибудь писал. До писательства ли было, когда двери в квартиру Шолохова буквально не успевали закрываться!

Направляясь как-то к писателю, я встретил его на крыльце дома. Смеясь, он показал на входную дверь: «Смотри, ручки ходоки оторвали»…

Он не был тогда еще ни в одном партийном или советском выборном органе. Он был молодым человеком, молодым писателем, но достойно представлял партию и Советскую власть.

Много еще можно вспомнить, собственно, не вспоминать, а рассказывать, – ведь всего этого не забыть вовеки. Не забыть и тех людей, которых объединяла одна идея, как говорил Михаил Александрович Шолохов, «идея, за которую не на жизнь, а на смерть борется Коммунистическая партия».

Шолохов очень жизнерадостный человек. Всегда веселый, остроумный, он не мог сидеть без дела или скучать. Делу своему отдавался полностью. На досуге любил охотиться, рыбалку. У небо было прекрасное охотничье снаряжение. Завидными были ружья, особенно одно из них – нарезная английская винтовка с оптическим прицелом. Это специально на дроф (по казачьи – дудаки). Вот за этими дудаками Шолохов мог гоняться, не зная устали. Большое охотничье мастерство нужно, чтобы по-пластунски подобраться к дудакам на выстрел.

Есть в Вешенском музее пожелтевшая от времени, с потертыми страницами книга «Поднятая целина» издания 1932 года. На первой ее странице волнующая надпись, сделанная рукой Михаила Александровича Шолохова:

«Дорогому Андрею Плоткнну, одному из многих двадцатипятитысячников, делавших колхозную революцию в Вешенском районе».

Конечно, эти слова очень дороги Андрею Ароновичу Плоткину, боевому председателю колхоза в тридцатых годах. Но они в неменьшей степени дороги и мне, двадцатипятитысячнику, по зову партии в числе сорока двух товарищей прибывшему в январе 1930 года в Вешенский район создавать новую колхозную жизнь. Эти слова любимого писателя – лучшая награда за все, что нам удалось сделать в донских хуторах и станицах в тревожные, напряженные и интересные годы создания колхозов.

В ту пору мне было двадцать лет. Сын коммуниста, я был активным комсомольцем киевского завода «Большевик», где работал токарем. До этого я на Дону никогда не был, однако знал о нем по рассказам М.А. Шолохова.

Из Киева в станицу Вешенскую нас приехало 24 человека. Сразу же в день приезда в райкоме партии состоялось распределение на работу. Мне определили должность инструктора райполеводсоюза – была тогда такая организация. В мою задачу входило проводить агитацию среди бедняков и середняков за вступление в колхозы.

Михаил Александрович Шолохов в книге «Поднятая целина» рассказывает об агитаторе – комсомольце Ванюшке Найденове. Ходил он по дворам и убеждал казаков вступить на путь новой жизни. Примерно этим же приходилось заниматься и мне. Грамотой большой я не обладал. Но мы жили огромной верой в счастливую жизнь всех трудовых людей, мечтой о будущем, о том времени, когда победит колхозный строй, на поля придут тракторы, другая техника и навсегда в донских хуторах исчезнет бедность, все люди будут жить одной большой дружной семьей.

Эта мечта и вера помогали нам в труде. А работать приходилось нелегко. В донских хуторах было немало кулаков. Жили они богато, имели свои земли, причем лучшие земли. Сельскохозяйственный инвентарь, тягловая сила преимущественно находились в их руках. Кулаки были ярыми противниками колхозов.