Михаил Ботвинник - Портреты

Летом 1979 года обсуждался вопрос о возможной защите кандидатской диссертации нашим математиком Б. Штильманом на совете ВНИИ электроэнергетики. Разумеется, защита эта могла происходить лишь на стыке двух специальностей. На просьбу института Виктор Михайлович откликнулся быстро, дал согласие единовременно войти в совет и прислал все необходимые о себе формальные сведения.

И вот в конце 1981 года академик Глушков (также по просьбе ГКНТ) проводил новое совещание по шахматному программированию, на этот раз в Москве, в Центральном шахматном клубе. Здесь он нас поддержал со всей решительностью. Узнав, что наша группа лишена машинного времени, обсудил этот вопрос на высоком уровне, и мы получили возможность продолжать научный поиск.

В результате поддержки В.М. Глушкова были разработаны и внедрены в систему Министерства энергетики программы планирования ремонтов оборудования электростанций, основанные на методе поиска хода шахматным мастером. Быть может, не за горами и окончание шахматной программы. Воздавая должное проницательности Виктора Михайловича, мы всегда будем помнить о смелости, с которой он поддержал нашу работу в столь трудное для нас время.

Конец 20-х годов. Массовое увлечение шахматами среди молодежи. Занимается шахматной работой в Ленинграде и Пролетстуд; зампред шахматной секции – студент-филолог университета Борис Подцероб, секретарь – студент строительного института Лев Абрамов.

Студенческих соревнований было много. Мне довелось играть в чемпионате университета осенью 1928 года. Среди зрителей был и шахматист 2-й категории Подцероб.

Память у него была поразительной. В 1975 году, работая над книжкой «Три матча Анатолия Карпова», я никак не мог вспомнить начало моей партии с Г. Равинским из командного матча 1930 года. Позвонил Борису Федоровичу. «Как же, – ответил он, – я ведь присутствовал на этом матче». И продиктовал точный порядок ходов!

Судьба так распорядилась, что на шахматы у него оставалось мало времени. И неудивительно: после окончания университета и получения дипломатического образования – напряженная работа сначала в Наркоминделе (был начальником секретариата наркома), затем в МИДе (генеральный секретарь МИДа, зам. министра посол в Турции, Австрии, последние годы – посол по особым поручениям), но увлечение шахматами не ослабевало. Стиль игры у него был строгий, авантюр избегал, позиционное понимание высокое преклонялся перед шахматным гением Капабланки и Алехина. Стал шахматистом I разряда, затем кандидатом в мастера. Квалификацию получал в турнирах по переписке – в других играть не мог (по служебным обстоятельствам). Дошел до полуфинала чемпионата СССР и не раз завоевывал высокие места. Чем мог всегда помогал руководству Советской шахматной организации. Никогда не говорил о своих шахматных успехах, но однажды нарушил это правило. Когда С. Флор гастролировал в Австрии и давал сеанс с часами сильным австрийским шахматистам, советский посол решил попытать счастья. И вся Австрия ахнула от изумления – он оказался единственным участником, кто выиграл у гроссмейстера!

Жизнь у него была интересной. Участвовал в работе трех конференций – в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Борис Федорович был службистом с большой буквы и, естественно, не рассказывал об этих исторических событиях, но как-то доверительно поведал мне, что Потсдамскую декларацию Сталин подписал вечным пером Подцероба. С хохотом рассказал он, как был представлен Сталину:

– Как ваша фамилия?

– Подцероб, – последовал четкий ответ.

– Кто вы по национальности?

– Белорус.

Сталин махнул рукой и сказал: «Чухна, значит».

Если учесть, что Сталин сам был представителем небольшой нации, то в чувстве юмора отказать ему было нельзя.

И еще один рассказ Бориса Федоровича. Молотов с Подцеробом прилетели на юг, где отдыхал Сталин. Со срочным донесением Подцероб вошел в кабинет Сталина и изложил Молотову суть дела. Сталин неожиданно сказал:

– Товарищ Подцероб, а не отобедаете ли вы с нами? Подцероб почувствовал явный подвох и думал, что нашел хороший ответ:

– Товарищ Сталин, извините, но у меня много работы.

– Вячеслав Михайлович, – произнес Сталин, – у товарища Подцероба много работы, а мы – люди свободные, пойдем пообедаем…

Французский Борис Федорович изучил отлично, немецкий – неплохо. Собирал библиотеку, в том числе и шахматные книги. Великолепно знал историю, политику, литературу. Очень дружил с В. Рагозиным, а когда нашего общего друга не стало, беспредельно подружился со мной. Именно беспредельно – мы друг другу доверяли полностью.

Каюсь, эксплуатировал я Бориса Федоровича. Когда нужна была справка по литературному вопросу или политическому, обращался к нему, и спустя некоторое время он зачитывал весьма тщательно собранную информацию. Иначе он работать не умел.

Хотя Борис Федорович и был вполне современным человеком но любил использовать старинные выражения: к вашим услугам низкий поклон… Но это были всего лишь обороты речи. После обычного начала телефонного разговора: «Говорит Борис Федорович второй» (первым он считал Годунова), – добавлял: «Здорово…» – уже без всякого налета старины.

Он явно был недоволен, когда я прекратил выступления в соревнованиях. Но придумал, как поддержать мой интерес к шахматам. Советами моими в игре по переписке он, естественно, не пользовался, но постфактум консультировался по уже сыгранным партиям – видимо, чтобы я не разучился анализировать, а он поучился бы…

Анализировал он тонко. В последнем полуфинале чемпионата СССР Подцероб закончил все партии, кроме одной, – по регламенту она подлежала присуждению. Дня за три до смерти Борис Федорович позвонил и продиктовал следующую позицию.

– Ход белых. Как бы вы сыграли?

– А почему коня h2 нельзя взять?

– Опасно. Черные играют 1… Re4 с дальнейшим Kg5 и у них активная позиция. Я уже послал ход 1. Ne6!, ограничивая активность черной ладьи.

В партии скорее всего последовало бы 1… N:e6 2. de; теперь возможно 2… Nf3 (проигрывает 2… Kg5 3. K:h2 K:f5 4. Kg3 h5 5. Rd5+) 3. B:f3 gf+ 4. K:B Kg5 5. Ke4 Rg7! (иначе белая ладья прорывается по линии «g») 6. a3 h5 7. b4 ab 8. ab Kh6 (или 8… h4 9. Rg1+ Kh6 10. R:g7 K:g7 11. b5!, и пешка «h» гибнет) 9. Rhi!, и, видимо, белые выигрывают.

Мне осталось лишь признать мастерство Подцероба в анализе вообще и в эндшпиле в частности…