Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Реформатор

Однако эта возня не только не поколебала Лаврентьева, но еще больше раззадорила его.

— Когда Мише не с кем сражаться, он ходит как больной, — вспоминала Вера Евгеньевна.

Поняв, что от Шепилова толку мало, Лаврентьев нажаловался Хрущеву. Отец возмутился и поручил своему заместителю по Бюро ЦК по РСФСР Аристову незамедлительно решить вопрос. 4 мая 1957 года на заседании Бюро, в отсутствие отца, вызвали московских начальников, секретарей сибирских и дальневосточных обкомов, всего человек сто. После краткого обсуждения постановили: «Сибирскому научному центру Академии наук СССР — быть».

18 мая 1957 года Хрущев с Булганиным подписали постановление ЦК и Совета Министров, место под новый научный центр поручили выбирать на свой вкус Лаврентьеву. Вкус он проявил отменный. «Золотая долина» на берегу Оби под Новосибирском. Кто ее сейчас не знает? Лаврентьев продемонстрировал не только вкус, но и административную хватку, все хозяйственные заботы взял на себя. Конечно, его серьезно выручала поддержка отца. В трудную минуту он мог снять телефонную трубку и обратиться за помощью. Но прибегал он к этой мере редко, когда становилось уж совсем невмоготу.

Местные начальники не почитали за грех попользоваться выделяемыми Лаврентьеву благами, пустить их на «настоящие» дела. То состав цемента переадресуют на стройку Обской ГЭС под Новосибирском, то разнарядку по металлоконструкции прикарманят. Исчезли и выделенные Академгородку четыре машины «скорой помощи». При очередном посещении Новосибирска Лаврентьев заприметил, что обкомовское начальство разъезжает на необычных персоналках. Не поленился, поехал в гараж. Оказывается, обком присвоил его машины, их перекрасили, замазали красные кресты, заменили носилки на мягкие сиденья. Тут уж Лаврентьев не выдержал, прямо из кабинета первого секретаря Новосибирского обкома Кобелева позвонил Хрущеву. Выслушав Лаврентьева, отец попросил передать трубку Кобелеву. Разговор возымел действие, после него местное начальство не только не ставило Лаврентьеву палки в колеса, но придало высший приоритет строительству Академгородка.

Хрущев посещал Академгородок дважды: в октябре 1959 года и в марте 1961 года. В октябре 1959 года, возвращаясь из Китая с празднования 10-летия КНР, отец сначала остановился в Красноярске. Там, в районе Железногорска, велось грандиозное подземное строительство. В гранитных скалах сооружали ракетный сборочный завод и ядерный центр. Все это вместе называлось «Красноярск-26» (ныне Железногорск). Строительство начали еще при Сталине. После войны он прослышал, что Гитлер прятал от американских бомбардировок сборку ракет в подземные штольни, и последовал его примеру. Сама по себе мысль тривиальная. Во время одной из встреч во время войны отец и сам предлагал Сталину использовать заброшенные шахты для производства вооружения. Сталин отреагировал скептически, а отец не настаивал, тогда его больше волновали свои, фронтовые проблемы. К тому же, угольные шахты не так просто приспособить к делу, их постоянно заливает водой, в штреках накапливается грозящий разрушительным взрывом метан. Потом боевые действия переместились на запад, угроза немецких бомбежек миновала, необходимость в подземных укрытиях отпала.

Послевоенное подземное строительство требовало немало денег. По смете все строительство оценили в шесть миллиардов рублей. К 1959 году «освоили» половину, три миллиарда. Теперь отец как рачительный хозяин решил разобраться, куда «закапывают» государственные ресурсы.

Заводские помещения располагались глубоко в гранитном монолите. Пока шли узкими штольнями, отец слушал рассказ начальника строительства. Половина строящегося предприятия отводилась под сборку ракет, вторая половина предназначалась под реакторы, производящие плутоний. Рядом предполагалось собирать ядерные боеголовки. Сначала на стройке работали заключенные. После смерти Сталина и закрытия лагерей пришлось вербовать вольнонаемных. Когда пришли на место, отец восхитился и ужаснулся одновременно. Восхитился колоссальностью размеров зала, сотворенного человеческими руками. Он видел разные шахты: узкие норы донбасских угольных, где передвигаться можно только на четвереньках, и огромные купола солевых выработок в Карпатах. Там свободно умещался экскаватор. Но и соляные купола казались каморками по сравнению с открывшейся перед глазами отца картиной: в гранитной скале вырубили даже не зал — цилиндрическую пещеру, в которую легко упрятывался пятнадцатиэтажный дом. Тут планировалось разместить плутониевые реакторы. Поневоле напрашивалось сравнение с египетскими пирамидами, только упрятанными под землю. Прочие помещения казались замухрышками, хотя своими размерами они не уступали нормальным заводским корпусам.

Весь этот титанический труд представлялся отцу сизифовым. Огромные ресурсы закапывались в землю без всякой пользы для страны. Затраты на сооружение подземного завода не только никогда не окупятся, но и в военном отношении окажутся бросовыми. Ведь и ракеты, и боеголовки собирают из деталей. Их производят по всей стране, везут к месту сборки поездами. Если враг разрушит предприятия, изготавливающие отдельные узлы, то собирать под землей окажется нечего. Можно, конечно, накопить какие-то запасы, проектом предусматривались склады, но все это крохи. Опыт прошедшей войны свидетельствовал о том же: Гитлера подземные заводы не спасли. Бомбардировки, разрушив основные промышленные центры Германии, остановили и подземные заводы. Сталин не мог этого не знать, и все же отдал приказ зарываться в землю. Чем он мотивировал свое решение, теперь уже не помнит никто, и тогда его вряд ли спрашивали. Взяли под козырек, навезли заключенных и приказали долбить гранит.

С выводами отец не спешил. Он не хотел обижать строителей, они столько вложили в эти пещеры, к тому же первые впечатления — это только первые впечатления. Отец осторожно, в форме вопроса, высказал свои сомнения, сопровождавшему его среднемашевскому заместителю министра Борису Львовичу Ванникову, который курировал проект. Он ожидал, что Ванников начнет возражать, доказывать разумность и необходимость стройки. Но Ванников только пожал плечами, «глянул хитровато», отец уловил в его глазах улыбку, и согласился.

— Так зачем же… — опешил отец.

— Мы, — отвечал Ванников, — не лезли в это дело, то была идея Сталина. По возвращении отца в Москву планы строительства пересмотрели, чтобы не пропали даром затраченные средства, решили завершить недоделанное, а от новых подземных заводов, их по сталинскому приказу проектировали и в других труднодоступных местах, отказались. После отставки отца сталинскую стройку разморозили. В 2001 году я видел телевизионную передачу о Железногорском подземном монстре. В ней его назвали «гордостью советского народа». Как можно гордиться собственной расточительностью? Хотя гордятся же египтяне своими пирамидами.