Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Лихорадка трясла не только полигон. Главные конструкторы спешно готовили экспонаты, отправляли эшелоны с оборудованием, ракетами, ядерными зарядами, снарядами, пушками. Чего только не везли. С каждой новинкой следовала бригада специалистов. Такого нашествия полигон не испытывал за всю историю своего существования.

Репетиция следовала за репетицией. Начальник полигона генерал-полковник Вознюк со своим штабом, изображая высоких гостей, в который раз выслушивал доклады. После его ухода в который раз начинали перетаскивать экспонаты, заравнивали незамеченные раньше выбоинки в земле, из пульверизаторов красили зеленой краской катастрофически терявшую свежесть полынь.

Когда над многокилометровой бетонкой, соединяющей железнодорожную станцию и аэродром с разбросанными по степи площадками, вставали облака пыли — полк охраны мел ее вениками, сделанными из той же полыни, — мы знали: прибывает министр обороны или его заместитель.

Не обошлось и без ЧП. Помню, как нашу морскую площадку инспектировал главный маршал артиллерии Неделин. Накануне его визита прошел единственный за лето дождь. Неподалеку от ворот образовалась лужа. ЗИМ маршала, объезжавшего свое хозяйство, остановился как раз около нее. Вышедший из машины Неделин просто уперся в лужу. С его лица медленно сползла улыбка, оно сделалось жестким. Секунду он колебался, а затем скомандовал, не обращаясь ни к кому конкретно: «Лопату». Окружавшие маршала офицеры заметались, обстановку разрядил начальник охраны площадки капитан Собакин. Он один знал, где хранится инвентарь. Через несколько секунд Собакин подбежал к Неделину. Маршал небрежно взял лопату, секунду примеривался, а затем, не оглядываясь на свиту, подошел к луже и начал ее яростно вычерпывать. Сопровождающие, не шевелясь, наблюдали за происходящим. Спектакль продолжался пару минут. Покончив с лужей, Неделин так же молча отдал лопату Собакину, вернулся к машине и, взгромоздившись на заднее сиденье, коротко бросил водителю: «На аэродром». Осматривать экспонаты он не стал. В тот же день маршал улетел в Москву, а у начальника полигона генерала Вознюка ночью случился инфаркт.

Когда наконец все пришло в надлежащий порядок, поступила команда: мероприятие переносится на начало осени. Экспонаты зачехлили брезентом, штатских распустили по домам.

Показ состоялся 8–9 сентября, военные присвоили ему кодовое наименование «Тополь». Я встречал отца на аэродроме на правах хозяина. Поздоровавшись со всеми, отец поманил меня за собой. В машине мне едва досталось место. Отец сел впереди, а на задние сиденья ЗИСа втиснулись Кириченко, Малиновский, Брежнев, Кириленко. Я примостился на откидном диванчике.

Для размещения отца и других важных начальников в полигонный тупик, поближе к испытательным площадкам, пригнали два салон-вагона. Именно туда сейчас направлялся отец. Я жил на своей площадке. Так что к отцу я ехал в гости.

Предназначенный отцу вагон встретил нас прохладой. Работал кондиционер, по тем временам большая редкость.

Отец не любил отдыхать с дороги. На здоровье он не жаловался. И сейчас, едва умывшись, он прошел в салон, оборудованный для совещания. Там уже собрались все участники: и военные, и гражданские. О плане проведения учений, так официально назывался показ, предстояло доложить Малиновскому. На стенах висели плакаты: схема полигона, таблицы с боевыми характеристиками ракет, самолетов и другого вооружения. В салоне горел свет, все окна закрывали плотные шторы. И это несмотря на то, что подойти к тщательно охраняемому вагону не стоило и пытаться.

После доклада Малиновского заговорили все разом. Присутствующие, особенно штатские, норовили блеснуть знаниями в области ракет. Порой удачно, но чаще невпопад. Наконец мы с отцом остались вдвоем. Отец хотел отдохнуть, а еще требовалось прочитать вечернюю почту. Когда я уже уходил, он попросил, если можно, отыскать информацию о шахтах, которую я показывал ему в Москве. Я кивнул, она у меня с собой. Предусмотрительно, собираясь в командировку, я бросил бюллетень в чемодан. Зная отца, я не сомневался, что он при первом удобном случае вернется к шахтам.

— Когда его тебе привезти? — поинтересовался я у отца. — Сейчас?

— Завтра, — отозвался он, — захвати его с собой.

На следующий день, когда обходили янгелевскую площадку, отец попросил разыскать меня. В толпе, окружавшей отца, я соблюдал субординацию, держался в задних рядах. Я протиснулся в центр, вокруг отца сохранялся узенький пятачок свободного пространства. Рядом с ним стоял Янгель, он давал пояснения на правах хозяина.

«Принес?» — заговорщицки спросил меня отец. Я протянул ему раскрытую на нужной странице брошюру. Янгель с некоторым недоумением следил за нашими манипуляциями. Отец сложил листки и молча сунул их в карман.

Через некоторое время, когда подошли к Р-12, торчащей над степью, как свеча над праздничным столом, отец, подозвав Бармина, вытащил из кармана бумажки и ткнул пальцем в раскрытую страницу. Видимо, показал рисунок стартующей из шахты американской ракеты. Они начали что-то оживленно обсуждать. К ним присоединился Янгель. Потом подошел Королев. Я не слышал, о чем шла речь, но догадаться не составляло труда. Вечером, когда я снова приехал к отцу в вагон, он в одиночестве пил чай. Как только я вошел, отец с гордостью победителя сообщил: решили строить экспериментальную шахту для Р-12. Янгель на сей раз поддержал его, а под давлением сообщения из США сдался и Бармин.

«Я его постыдил, что он не следит за техническими журналами», — вдруг добавил отец. Я поморщился, последнее он сделал напрасно. Но неприятное ощущение быстро прошло, сменилось чувством удовлетворения. Я искренне радовался за отца, его идея оказалась не бросовой, а главное, нашли способ надежного укрытия ракет. Пусть еще требуется провести испытания.

Вскоре на «Четвертой новой» закипела работа. Отгородили кусок степи, привезли какую-то диковинную машину и стали ковырять землю. Что там делали конкретно, я не видел, кончился показ, и доступ на чужую территорию для меня закрылся. Через год работы завершились, и в сентябре 1959 года Р-12 стартовала из шахты. Все прошло удачно. Я очень жалел, что мне не пришлось посмотреть на феерическое зрелище, в те дни я находился в Москве. О вулканоподобном огненном смерче, поднимавшемся к небу, и медленно, нехотя выплывающей из него ракете взахлеб рассказывали видавшие виды полигонные старожилы.

Отныне все свои разработки Янгель проводил только в шахтном варианте. На первых порах разрабатывались параллельно две модификации — нормальная и шахтная. Потом осталась только шахтная.

Королеву пришлось пристраиваться за лидером. Р-9 тоже предстояло упрятать под землю.