Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Ричард Никсон решил сделать жест, не широкий, в пределах дозволенного американскими приличиями. В кармане у него лежали советские деньги, он слабо ориентировался в разноцветных бумажках. Сколько может стоить билет на выставку? Не долго думая, он вытянул самую большую сероватую банкноту в сто рублей (10 рублей после реформы 1961 года) и протянул ее Смахтину. Переводчик торопливо объяснял, что вице-президент просит принять деньги и приобрести на них билет для посещения выставки.

— При чем тут деньги, если билет не достать? — теперь уже Смахтин не понимал гостя.

Смахтин оценил предлагаемую ему сотню как политическую провокацию. Приняв ее, он станет прислужником американского империализма. Или наймитом, раз взял? Следовало опять дать достойный ответ.

А Ричард Никсон все держал банкноту в протянутой руке. Смахтин твердым жестом отстранил руку вице-президента США и отпарировал, что советские люди в подачках не нуждаются, все, что им нужно, они в состоянии купить на свои, заработанные деньги.

Никсон выслушал перевод, понял, что ошибся, но не понял в чем. Осознал лишь одно — его собеседник, несмотря на замызганный внешний вид, достаточно богат, чтобы самостоятельно купить билет. Он спрятал деньги в карман и направился к выходу. Его не покидало ощущение совершенной ошибки. Продолжать знакомство с жизнью простых людей Москвы, по всей видимости, расхотелось.

Как только отец проснулся, ему вручили отчет о происшедшем эпизоде. Как он выглядел в нашей интерпретации?

В те дни не оставляли без внимания никакую мелочь, фиксировали каждое слово, оброненное гостем. Так поступали не только мы. Когда отец приехал в США, наблюдение велось не менее пристально. Недавно истек срок давности, и материалы, связанные с визитом Хрущева в США в 1959 году, рассекретили, и теперь с ними может познакомиться любой желающий. Существуют ли аналогичные материалы у нас, не знаю.

Отцу докладывали, что Ричард Никсон в семь часов утра потребовал повезти его на рынок. В нашем понимании, рынок — не место для посещения высокими государственными гостями. Зачем он туда поехал? Не за ранней же картошкой? Для прогулок мог найти маршрут получше. Отец настроился, что все это неспроста, чем-то гость хотел уесть хозяев. После подробного описания хождений по рынку сообщалось, что вице-президент США попытался вручить сто рублей работнику рынка (тут приводились анкетные данные), но тот отказался принять подарок.

Отец ничего не понял. Со смехом прочитал вслух донесение всем нам, собравшимся к завтраку. По мнению отца, Никсон, видимо, считает, что он попал в колониальную страну, и хочет подкупить, задобрить, завоевать авторитет людей, раздавая подачки. Еще он предположил, что именно так действуют в США, скупая голоса во время выборов. Отец перегнул листочек с докладом о происшествии на рынке пополам, так он всегда поступал с информацией, к которой хотел вернуться впоследствии.

— Пусть Сатюков опубликует в «Правде», наши люди посмеются. Как такой человек может занимать пост вице-президента? — в раздумье, с недоумением произнес отец.

И в последующие дни ему не давал покоя загадочный эпизод. Отец недоумевал, как гостю правительства может прийти в голову раздавать деньги на улицах? Репутация гостя в глазах отца оказалась серьезно подмоченной. Отец теперь ожидал любой выходки, держался настороже, готовый дать достойный отпор.

Случай не заставил себя долго ждать. В тот же день произошел прогремевший на весь мир «спор на кухне». Минуло не одно десятилетие, и трудно рассчитывать, что всем памятен тот, пусть и скандальный, эпизод в истории советско-американских отношений.

На выставке хозяином себя ощущал уже Никсон. Он подробно рассказывал отцу о каждом экспонате, настойчиво демонстрировал, какие они, американцы, молодцы, насколько превзошли весь остальной мир. Отца его тон раздражал, и он, где удавалось, давал отпор. Беседа напоминала перебранку двух приятелей, не способных ни в чем сойтись, постоянно доказывающих свою «самость». Отец постепенно накалялся, аргументов у него набиралось негусто, экспонаты говорили сами за себя. Он искал, к чему бы придраться, как бы разоблачить пропагандистскую сущность всей этой затеи, рекламирующей красочный фасад капиталистической Америки. Никсон заливался соловьем.

В таком настроении они подошли к интерьеру американского дома. Экспонат назывался «типичный американский дом». Весь он был хорош, а кухня — просто мечта домохозяйки. Отец задержался на кухне, почуял, что это то место, где он сможет дать бой. Он зацепился за электрический автомат для выжимания лимонов. Стал доказывать его ненужность. Отец любил, ухватившись за частность, переводить стрелку на общие проблемы. Произошел крупный разговор — каждый доказывал свое, убеждал в преимуществах своей системы, в правоте своего мировоззрения. Из дебатов каждый вышел удовлетворенный собой, тем, какую он задал взбучку оппоненту. Отец решил закрепить свой успех, а заодно продемонстрировать гостю нашу открытость. Он предложил показать дебаты на кухне в обеих странах по телевизору без купюр. Пусть зрители решат сами, кто прав. Никсон не возражал.

Вечером отец с удовольствием следил за перипетиями дневного приключения. Но по-настоящему торжествовал он на следующий день — советский посол в США сообщил, что при демонстрации спора местные телекомпании, приглушив голос отца, заменили его словами комментатора. При первой возможности он попенял Никсону: где же хваленая американская свобода слова? Мы не побоялись довести его аргументы до советских слушателей, а он, вице-президент США, своего слова не сдержал, испугался. Никсон сослался на независимость американского телевидения, отец не стал спорить, только «понимающе» улыбнулся в ответ.

На самом деле дебаты на кухне телевидение не записывало. Все время, пока я писал эту книгу, мне никак не удавалось разрешить внутреннее противоречие: с одной стороны, полное отсутствие документальных свидетельств знаменитой кухонной истории, с другой — абсолютная уверенность в достоверности эпизода с демонстрацией телевизионной записи дискуссии отца с Никсоном в обеих странах. Наконец правильный ответ отыскался. В канун третьего тысячелетия я посетил Сан-Франциско, и там представители фирмы АМПЕКС подарили мне кассету с записью пикировки, довольно дружеской, двух лидеров перед телекамерами их опытной установки. Запись цветного изображения на видеомагнитофон тогда только начиналась, и американцам очень хотелось продемонстрировать свое достижение отцу. (Кстати, АМПЕКС назван инициалами изобретателя процесса записи на магнитную ленту и основателя фирмы Алексея Михайловича Понятова.) Вот там-то, перед телекамерами, после недолгого препирательства отец и Никсон пожатием рук скрепили договор: все сказанное ими дословно переведут и покажут в обеих странах. Эти два события — кухонные дебаты и демонстрация изобретения фирмы АМПЕКС — наложились в моей памяти одно на другое.