Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Отец доказывал президенту, что пройдет немного времени и Советский Союз оставит далеко позади США, капиталисты будут умолять пустить их в социализм. Ему казалось, еще одно последнее усилие, и наша экономика, экономика других социалистических стран пойдет круто вверх, а к 1980 году мы догоним и перегоним Соединенные Штаты Америки по всем экономическим показателям.

В Вене отцу не удалось убедить президента Кеннеди в своей правоте, но он вынес из встречи впечатление, что Кеннеди — серьезный партнер. Он, естественно, преследует свои цели, но реально оценивает обстановку, а главное, самостоятельно принимает решения. Для отца способность и желание высшего руководителя страны самому влезать в сложные перипетии внешней политики были величайшей похвалой и признанием. Никогда отец не считал Кеннеди слабым президентом. Такое мнение, распространившееся в США, уводит нас в сторону от понимания взаимоотношений, складывавшихся между двумя лидерами. В Вене отец увидел перед собой зрелого политика, с которым можно иметь дело. Можно иметь дело, но нельзя позволять наступать себе на ноги. Отец не собирался отступать от своих принципов ни на йоту. Разговор должен вестись на равных. Как рассказал мне в 1990 году помощник отца Олег Трояновский, после первого дня переговоров, в ответ на вопрос, как ему показался новый американский президент, отец ответил: «Этот молодой человек считает, что, имея за спиной мощь США, он может приструнить нас, заставить плясать под свою дудку. Ничего не выйдет. Ему придется осознать, что мы не меньшая сила, чем США, и говорить следует на равных».

В опубликованных в 1997 году мемуарах «Через годы и расстояния» тот же Олег Александрович напишет, что после первой встречи у Хрущева сложилось впечатление, что «это очень неопытный, может быть, даже незрелый человек. По сравнению с ним Эйзенхауэр — это глубоко мыслящий деятель, с широкими взглядами на действительность».

Какое из этих двух мнений больше соответствует действительности? Оба, потому что они воспроизводят слова, сказанные отцом в разное время и при различных обстоятельствах.

Виктор Михайлович Суходрев, переводчик отца на переговорах в Вене, приводит вообще уничижительную характеристику, данную Хрущевым Кеннеди. Он якобы сказал тогда: «Если сейчас у американцев такой президент, то мне жаль американский народ». Суходрев с ним не согласился. [70] Суходрев В. М. Язык мой — друг мой. М.: ACT, 1999. С. 139.

Такие зарисовки, как мгновенная фотография, выхватывают из множества выражений лица или высказываний одно и запечатляют его навеки. Кеннеди в тот день отцу явно не понравился, особенно, как считал Трояновский, своими общими рассуждениями на идеологические темы. Отцу пришлось отвечать, спор изначально не имел перспективы, но настроение обоим участникам переговоров подпортил изрядно. Вот отец по свежим следам и разрядился на своих.

«Молодой человек» — так назвал он президента Джона Кеннеди и на одном из совещаний в Москве, где повторил свою тираду о наконец-то достигнутом равенстве между СССР и США, равенстве в способности уничтожить друг друга.

На этом совещании присутствовал тогда мало кому известный дипломат по фамилии Шевченко. Впоследствии ему предстояло стать заместителем генерального секретаря ООН, прославиться бегством к американцам, которым он и поведал сенсационную новость: «Хрущев считал Кеннеди слабаком».

Что ж, не будем слишком строги к Шевченко, перебежчикам так хочется подыграть новым хозяевам и подчеркнуть свою значимость. Шевченко это удалось. По миру до сих пор гуляет его версия отношения отца к Джону Кеннеди, легко объясняющая все последующие кризисы. И тем не менее Шевченко не прав. Вернее, он честно рассказал то, что слышал, но слышал он немного. Позволю себе повторить отец считал Джона Кеннеди достойным противником, но ни на минуту не допускал, что может позволить смотреть на себя сверху вниз.

Меня в Вену не взяли, поэтому я не могу рассказать о собственных впечатлениях, основываюсь на многочисленных рассказах отца об этой запомнившейся ему встрече.

А вот что пишет другой непосредственный свидетель, один из ближайших сотрудников президента Пьер Сэлинджер «Несмотря на неудачу в поиске решений большинства проблем, разделяющих Восток и Запад, оба руководителя покинули Вену с увеличившимся уважением и расположением друг к другу Хрущев позже как-то сказал мне при встрече "Мне понравился ваш молодой президент Он хорошо представляет предмет, о котором говорит" Джон Фицджеральд Кеннеди нашел русского лидера "жестким, но не безрассудным Его слова тверды, но его действия осторожны" Их взаимное уважение получило свое выражение позднее в знаменитом обмене персональными посланиями, в котором я служил одним из курьеров» [71] Пьер Сэлинджер. С Кеннеди. Нью-Йорк. Даблдей энд компани, 1966. С. 182.

К чему я цитирую эти противоречивые и порой взаимоисключающие оценки американского президента Джона Кеннеди? В чем их значимость? Ведь со временем мнение о собеседнике может измениться даже на диаметрально противоположное, а сиюминутные высказывания, особенно в своем кругу, позволю себе повториться, часто более отражают настроение и даже самочувствие говорящего, а не его взвешенное отношение к партнеру.

Здесь мне придется забежать на год вперед. Все дело в американской мифологии Карибского кризиса.

Вот ее основные контуры недалекий советский лидер Хрущев на переговорах в Вене счел американского президента Джона Кеннеди слабаком, которым можно манипулировать, решил изменить в свою пользу баланс ядерных сил. Поэтому-то он и установил ракеты на Кубе. Но не на того нарвался, президент Кеннеди пригрозил ему «железным американским кулаком», Хрущев струсил, капитулировал, убрал ракеты с острова, и за это его сняли с работы, отправили в отставку. Многократно апробированный голливудский сценарий о супермене, в первой части во всем уступающем превосходящему его отрицательному персонажу, а затем вдруг преображающемся. Ну а дальше все понятно. Если нет — сходите в ближайший кинотеатр.

Чтобы свести концы с концами, годится любая зацепка, важно любое свидетельство. Они подменяют геополитическую логику, согласно которой ни один реалистично мыслящий политик в мире не может даже предположить возможность заставить американского президента, не важно как его зовут — Кеннеди, Эйзенхауэр, Трумэн или Клинтон, — плясать под свою дудку. Тут дело не в личности, просто он президент сверхдержавы, и этим все сказано. Если помнить эти азбучные истины, отпадет необходимость в коллекционировании слов и фраз, произнесенных в тех или иных обстоятельствах по поводу и без оного. Но пока хватит, к Карибскому кризису мы еще вернемся.