Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Пройдясь по частностям, отец перешел к главному.

— Основой обороны сегодня являются стратегические ракеты. Межконтинентальные, промежуточной и средней дальности. Они держат под ударом, под страхом смерти всю территорию противника, как бы далеко он ни находился, как бы ни защищался. Даже если когда-то научатся сбивать ракеты, все равно какая-то их часть прорвется, а нескольких боеголовок вполне достаточно, чтобы отвадить любого агрессора.

Отец глянул в направлении маршала Захарова, начальника Генерального штаба, и с ехидцей заметил: «Вы планируете сотни целей, а и десятка ракет с термоядерными зарядами достаточно, чтобы сделать саму мысль о войне бессмысленной». По его мнению, ни один политик не помыслит о войне под угрозой неотвратимого возмездия.

Если же ракеты с ядерными зарядами делают войну между великими державами бессмысленной, то, как рачительный хозяин, он не видел смысла тратиться на гигантскую армию. «Мы держава социалистическая, не колонизаторы, завоевывать никого не собираемся», — на этом он стоял твердо.

Отец увлекся, он уже не спорил, а как бы вглядывался в будущее.

— Если ракеты способны нас защитить, то зачем нам держать такую армию? — повторил он.

Присутствующие молчали, вопрос маршалам явно не понравился.

— Мы можем использовать средства, которые сегодня тратим на оборону, — продолжал отец, — с большей пользой.

Он заговорил о жилье, об удобрениях, урожаях, но, как бы опомнившись, вернулся к теме.

По его мнению, необходимо пересмотреть всю структуру вооруженных сил — оставить очень небольшую, но очень квалифицированную армию. Слово «профессиональная» тогда не произносилось, его как бы и не знали. И я не стану им пользоваться, чтобы ненароком не перепрыгнуть из 1960-х годов в XXI век. Ядро этой армии — ракетные войска стратегического назначения, они сдержат возможных агрессоров. Вокруг них расположится небольшая, очень мобильная группировка, ее цель — защитить пусковые установки, обезопасить их от неожиданностей. В таком варианте находящиеся в постоянной боевой готовности вооруженные силы можно было бы ограничить миллионом, даже полумиллионом человек.

Остальная армия, по мысли отца, должна строиться на региональной милиционной основе. Ее бойцы могли бы жить по домам, заниматься полезным трудом, но какое-то время тратить на военную подготовку. Под ружье они становились бы только при возникновении реальной опасности для государства.

Отец замолчал.

В зале установилось напряженное молчание, поддержки у отца не было, возразить никто не решался.

— В таком случае и проблемы со студентами не будет, — улыбнулся отец, — и увеличивать срок службы не придется. Если человек живет дома, работает, то военной подготовкой можно его занимать столько лет, сколько понадобится.

И, как бы спохватившись, добавил:

— Конечно, не в ущерб работе.

Отец сказал, что все это пока мысли вслух, надо как следует подумать, а главное, осуществить задуманное удастся только после того, как у нас появится достаточное количество ракет.

Военные оживились.

— Кстати о ракетах, — отец повернулся к Устинову, — надо задуматься о будущем. Не бесконечное же количество их нам требуется. Несколько сотен. А дальше? Заводы встанут? Это не по-хозяйски. Прикиньте, товарищ Устинов, чем полезным для людей их можно загрузить.

Устинов кивал головой, записывал в блокнот. Теперь ему предстояло глядеть на дела с иной колокольни.

— Вот у товарища Янгеля, — продолжил свою мысль отец, — огромный завод. Там производят, кроме ракет, еще и тракторы. Но нам так много тракторов не нужно, а завтра и с ракетами может произойти затоваривание. Может быть, им освоить еще и судостроение? В хороших речных судах у нас большая потребность.

Это заявление прозвучало как гром с ясного неба. Янгель с удивлением и некоторым испугом посмотрел на отца, попытался что-то сказать, по всей вероятности, возразить, но передумал и остался сидеть недвижимо.

Вмешался Козлов, сказав, что все следует очень внимательно взвесить.

Отец не возражал, кивнул: «Это дело будущего, пока давайте делать хорошие ракеты».

Рассуждения отца о рациональной структуре вооруженных сил прозвучали неожиданно только для меня и других непосвященных. На самом деле он повторил мысли, изложенные им еще в конце 1959 года в записке в Президиум ЦК, [105] Записка Н. С. Хрущева о военной реформе. 8 декабря 1959 года // Исторический архив. 1998. № 3. С. 60–69. рассмотренные и одобренные на Пленуме ЦК. На реорганизацию армии отец тогда отводил шесть-семь лет. К 1963 году большая половина этого срока истекла, и он решил напомнить присутствующим об обязательном к исполнению решении, которого никто не отменял и отменять, как он считал, не собирался.

Выступление отца завершило заседание. Попрощавшись с присутствующими, он поехал в ЦК, там еще оставались на сегодня какие-то дела. С ним уехал и Козлов.

Брежнев долго и прочувственно тряс руку Челомею, поздравляя его с заслуженным успехом. Устинов, сухим кивком попрощавшись с присутствующими, отбыл к себе в Кремль.

Козлов все больше набирал силу. Сменив Кириченко на посту второго секретаря ЦК в мае I960 года, он постепенно пускал корни, подбирал под себя отделы ЦК, обкомы.

Замена второго секретаря не таила под собой политической подоплеки. Я уже писал об этом. Да и Кириченко с Игнатовым никто не решится поставить «левее» Козлова. Как показала история, все собранные отцом новые члены Президиума ЦК занимали примерно одинаковую позицию. Да иначе и быть не могло. Все они вышли из шинели Сталина. Все они выросли в сталинских стойлах, каждый из них прошел сталинскую школу власти, ни один из них не мог утверждать, что за ним не числится грехов, которые после XXII съезда не хотелось вспоминать.

С большим или меньшим рвением они «разоблачали преступления» Сталина, поминали невинные жертвы, не в силу внутренней потребности, а отдавая дань обстоятельствам, необходимости следовать след в след за Первым.

В самом же аппарате за эти годы мало что изменилось. Да и не могло измениться. Люди пересаживались из кресла в кресло, иногда низвергались в пропасть, и на их место возносились такие же выученики эпохи. Справиться с ними одному человеку оказалось не под силу. Отцу то казалось, что с очередной реорганизацией все встало на свои места, наконец кресла заняли достойные люди, то он жаловался своему старому другу Алексею Владимировичу Снегову, [106] А. В. Снегов, в 1920 — 1930-е годы активный функционер Коммунистической партии. В течение ряда лет работал на Украине вместе с отцом. В 1930-е годы был арестован и вышел из тюрьмы после смерти Сталина. Принимал активное участие в реабилитации жертв сталинских репрессий. что «идя по коридору, чувствует спиной, как его расстреливают взглядами». Однако поделать он ничего не смог.