Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Так в разговорах, осмотрах, стрельбе, вспыхивающих и быстро гаснувших спорах день перевалил на вторую половину. Малиновский пригласил перекусить. Обедали тут же, на поле, столы накрыли в больших брезентовых палатках. Отец задал деловой тон, предложив не рассиживаться и — никакого алкоголя, впереди еще много работы.

Началась вторая половина рабочего дня и от, казалось, нескончаемого ряда танков и самоходных орудий у меня просто разбежались глаза. Раньше я с танками близко не сталкивался. Жил понятиями Т-34, KB и ИС-3. А здесь чего только не было! Башни, которые специальной системой удерживались неподвижными при езде по любым ухабам. Пушки: одни — нарезные с длиннющими дулами, другие — гладкоствольные, но зато снаряды — с миниатюрными, элегантными крылышками оперения. У меня шевельнулось ревнивое чувство — не только у нас крылья раскрываются в полете. Приборы ночного видения, инфракрасные прицелы стали уже обычными. На каждом танке обязательно несколько противотанковых ракет.

Отец рассматривал представленные машины внимательно. Я бы сказал, придирчиво. Из вопросов сразу стало ясно главное: его беспокоит уязвимость танка. Выдержит ли он огонь противника? Не превратится ли в неуклюжую мишень? Конструкторы демонстрировали броню: двухслойную, трехслойную, пассивную защиту, активную защиту. Отец внимательно слушал, потом задавал один и тот же вопрос: «А если попадет противотанковый реактивный снаряд, выдержит?» Конструкторы начинали переминаться с ноги на ногу, ёжиться и многословно пояснять со всевозможными «если». Если попадет в лоб под определенным углом, то да. Если сработает активная защита. Если… Если… Если… Отец морщился…

Потом танки стреляли, поражая цель с предельных дистанций. Они выглядели просто великолепно. Но особый восторг у отца вызвали противотанковые управляемые, одни по проводам, другие по радио, миниатюрные ракеты. Создавалось впечатление, что у танков нет защиты от них.

Демонстрация закончилась. Обменяться впечатлениями по свежим следам собрались в штабном домике.

Отец начал с танков. Первым делом выразил свое восхищение достижениями.

— Разве можно сравнить эти танки с теми, которые были в войну, даже самыми лучшими. Вот бы нам их тогда… — вырвалось у отца.

Собравшиеся одобрительно загудели, но отец резко сменил тональность. Он повторил свои слова, сказанные на Совете обороны весной 1963 года: мы следуем опыту Второй мировой войны, критически не анализируем его… Отец сделал паузу, оглядел присутствующих. В зале висело напряженное молчание. Он продолжил, заговорил о том, что мы вообще по-другому должны взглянуть на армию, на ее задачи, на цели, которые ставим перед собой.

— Мы кого-нибудь собираемся завоевывать? — отец просто пробуравил взглядом сидевшего рядом с ним Малиновского и сам себе ответил: — Нет! Тогда для чего нам нужно все это оружие, которое мы сегодня увидели?

Отец отдал должное конструкторам, сказав, что их труды, безусловно, заслуживают похвалы, но они делают то, что им заказывают.

— А заказывают вот они, — отец ткнул пальцем в толпящихся маршалов. — Они определяют, что нам нужно, а что нет. Создается впечатление, что им нужно все.

Отец перешел к характеристике современной войны. Он давно раздумывал на эту тему, еще в 1959 году написал записку в Президиум ЦК, выступал в прошлом году на Совете обороны в Филях. То, что тогда выглядело наметками, переросло в убежденность: война между нашими двумя странами, СССР и США, невозможна. Ядерное оружие делает ее бессмысленной: победителя не будет. А без применения атомных боезарядов, отец считал, в войне не обойтись. Даже если в начале схватки против этого настроятся обе стороны, все равно к концу у терпящего поражение возникнет непреодолимое желание изменить течение событий в свою пользу, в конце концов, просто отомстить, и он схватится за водородную бомбу.

Отец продолжал. По его мнению, если мы исключаем возможность обычной войны между СССР и США, Варшавским договором и НАТО, то зачем нам вся эта прорва вооружения? Все очень хорошо, очень современно, но стоит огромных денег. Лишних денег в стране нет. Поэтому нужно очень серьезно подумать, какая же нам требуется армия, а затем решить, чем ее вооружать.

— А то вы всех без штанов оставите, — шуткой попробовал разрядить обстановку отец и дружески толкнул Малиновского кулаком в бок.

Шутка не имела успеха. Малиновский кисло, вымученно улыбнулся. Собравшиеся молчали. Многие помнили выступление отца на Совете обороны. Его возвращение к этой теме сулило новую реорганизацию, сокращение армии. Генералы такого не одобряли — сильное государство славно своей армией.

Они не ошиблись. Отец стал говорить о компактной высокопрофессиональной армии, территориальной милиции, высвобождении рабочих рук, столь необходимых в народном хозяйстве.

Отец подчеркнул: речь идет не только о том, какое оружие покупать, но и сколько. Ведь вооружение быстро устаревает, в первую очередь морально. Зачем нам тысячи танков, тысячи самолетов, если под дверью не топчется война. Это отнятые у людей, у народа и выброшенные на ветер деньги.

Нет, он не считал, что надо разоружаться — это заманчивая, но пока неосуществимая мечта. Армия должна обладать самым современным вооружением, но в разумных количествах. Не более того. Так же рачительно необходимо подходить и к типажу. Разные конструкции танков, пушек, близкие по своим боевым качествам, при серийном производстве на заводах обернутся многомиллионными затратами, которых можно избежать, выбрав один лучший танк, одну лучшую пушку.

— А вы за народный счет хотите прослыть добренькими, не желаете портить отношения с разработчиками, принимаете все, что они дают, — бросил отец упрек в зал.

В ответ раздался глухой ропот. Отец еще немного поговорил о бережливости, о том, что армия существует для защиты народа, а не народ для армии. Наконец он замолк. Других выступающих не предполагалось.

Отец поблагодарил присутствующих за проделанную работу.

Гремя стульями, все стали подниматься с мест, но не двигались к дверям. Сначала пропустили отца, за ним вышли маршалы. Я поспешил следом. Когда я подошел к отцу, они с Малиновским о чем-то тихо разговаривали. Маршал как-то обреченно выслушивал то, что говорил отец.

С точки зрения военных, показ не удался, вернее, имел обратный эффект. Малиновский хотел, похваставшись достижениями, получить добро на закупку нового вооружения. Вышло все наоборот. Предстояли новые обсуждения с совершенно неизвестным исходом. Точнее, о результате нетрудно догадаться: Верховный главнокомандующий настроился развалить армию. Только так маршал воспринимал переход к какой-то мифической территориальной милиции.