Константин Борин - О чём шепчут колосья

Хорошо то, что хорошо кончается. Могло быть и иначе. Но мы шли на риск ради быстрой уборки урожая, чтобы зерно не осыпалось; мы понимали, что ночью без электрического освещения хлеб убирать нельзя. Комбайну нужна была небольшая динамо-машина. Нашли для неё подходящее место. Можно поставить на кронштейн возле заводной ручки двигателя. Достать бы только динамку!

Клава раздобыла где-то несколько шестивольтовых электролампочек, а Егор принёс из дому десять метров шнура. Оставалось съездить в МТС и выпросить у механика динамо-машину.

— Да ты у него и снега среди зимы не выпросишь, посмеялся надо мной Сапожников, узнав, зачем я еду в МТС.

Механик и на самом деле был очень скуп.

— Динамку? — повторил Гаврилов. — А где её взять? У нас не московский завод «Динамо», а мастерская. Может, прикажешь новый трактор раздеть? Лучше напиши в Запорожье на завод. Пусть комбайны с электроосвещением выпускают.

Выйдя из мастерской, я был настолько озабочен, что не заметил идущего навстречу Николая Ушакова… Николай работал в другой тракторной бригаде, и летом мы с ним виделись редко.

— Что, Костя, нос повесил?

— Динамо ищу. Хочу ночью хлеб косить, а где взять динамо — не знаю. Гаврилов отказал, боюсь, как бы у нас дело не заглохло.

— Не заглохнет, — подбодрил меня Ушаков. — Ночью косить одно удовольствие: тихо, прохладно, мотор, не перегревается. Говорят, ты уже пробовал?

— Пробовал на небольшой делянке. А была бы динамка, с позднего вечера и до самой росы косил. Но где её взять? Гаврилов советует на завод обратиться.

— А ты к директору сходи. Иван Борисович только что с поля вернулся. Он, возможно, разрешит нам снять динамку с неотремонтированного трактора, у которого весной блок выбило. Машина на приколе стоит, и неизвестно, сколько ещё стоять будет. Если динамку достанешь, меня позови — проводку в один миг сделаю.

Я направился к директору. Рассказал всё по порядку. Не выслушав меня до конца, Иван Борисович спросил:

— А Сапожников согласен, чтобы ты убирал ночью?

Я сказал, что Афанасий Максимович хотя и разрешил мне провести пробную уборку, но всё ещё колеблется.

— Сапожников колеблется, — перебил Иван Борисович, — а ты хочешь от директора благословение получить. Так тебя надо понимать?

— Понимайте, как хотите, но мне нужна динамка.

— Ну, так и быть, я тебе её дам. Но помни: если потери допустишь и райпрокурор дело заведёт — перед судом не я ответчик. О ночной уборке я знать не знал и слышать не слышал.

Директор велел дать динамо и согласился, чтобы Ушакова перевели в наш экипаж.

Николай помог провести электричество, и оно осветило все рабочие части комбайна. Лампочки были расставлены так: первая бросала свет на хлеба, стоящие перед режущим аппаратом, вторая и третья освещали молотилку и бункер, а четвёртая лампочка — площадь позади жатки; Полосы света, падающие от четвёртой лампочки на землю, позволяли определить высоту среза. Косили мы до рассвета, до тех пор пока роса не появилась на стеблях пшеницы. Весело косили!

Только отъехал Щербатых от полевого стана, вслед за ним прибыли курсанты из станицы Ленинградской. Прочли ребята на доске показателей: убрано за сутки 35 гектаров — и начали забрасывать нас вопросами.

Многие сомневались, что такую площадь можно убрать за сутки одним комбайном.

— Да, одним, — подтвердила Клава.

— А второго нет?

— Какого — второго?

— Запасного…

— Нет.

— А ты правду говоришь?

— Чистую правду.

Но не все верили. Думали, мы припрятали где-нибудь второй, запасной комбайн.

Мы косили хлеб одной машиной, косили круглые сутки, и к концу недели стали вровень с экипажем Максима Безверхого.

— Держись, друг Максим! Посмотрим ещё, кто из нас на уборке Иваном Поддубным будет!..

После того как поля были убраны и намолоченное зерно засыпано в закрома, состоялось заседание жюри. Сам я на заседании не был, но со слов товарищей знаю, о чём там говорили. Сначала были оглашены цифры по каждому экипажу. По количеству убранных гектаров впереди всех шёл Максим Безверхий. Он убрал 810 гектаров — на 30 гектаров больше, чем наш экипаж.

— Первое место за Безверхим, — заявил директор: — за один сезон выполнил пять сезонных норм. Таким показателям можно позавидовать, не правда ли, товарищи?

— Гектары — это ещё не всё, — возразил Щербатых.

— Погодите, Владимир Петрович, я не кончил. Вспомните, как в прошлом году в Ростове носились со Степаном Агеевым из Армавира. На всех совещаниях в крае о нём говорили. В Москву для личного доклада к наркому вызывали. А ведь Агеев убрал всего-навсего шестьсот сорок гектаров. Теперь посмотрим, что сделал

Максим: он на той же машине набрал восемьсот десять гектаров!

— Набрал и убрал — это не одно и то же, — продолжал стоять на своём Щербатых. — Можно набрать и больше гектаров, если косить до «белых мух», пока снег пойдёт. Сколько дней убирал зерновые Безверхий? Один месяц и один день. Борин тоже долго косил: двадцать пять рабочих дней. Но всё же кончил на шесть дней раньше Безверхого,

— Шесть дней решающего значения не имеют, — перебил агронома директор: — днём раньше, днём позже невелика беда, Назовите мне, Владимир Петрович, комбайнёра, который убрал бы в районе или в крае площадь, равную той, что убрал Максим!

Действительно, в тот год ни один комбайнёр в крае не добился такой высокой выработки, как Безверхий.

Однако Щербатых интересовали не только гектары скошенной площади, но и вес собранного зерна. Обычно при оценке работы экипажа этот показатель не всегда учитывался.

Сравнивая работу наших экипажей, Щербатых назвал несколько цифр. И хотя я убрал меньше, чем Безверхий, но зерна собрал на несколько тысяч пудов больше, нежели он.

— Кого же считать победителем в соревновании? — спросил старший агроном и предложил присудить первенство тому экипажу, который больше других собрал зерна.

Не поверив агроному, Иван Борисович велел принести из бухгалтерии сводки. Оказалось, что наш экипаж с каждого гектара собрал на 2,5 центнера больше пшеницы, чем экипаж Безверхого.

В кабинете наступила тишина. Директор поднялся из-за стола и начал ходить из угла в угол. Видимо, до его сознания дошла истина, высказанная агрономом: в оценке труда комбайнёра главной меркой должны быть не гектары скошенного хлеба, а, прежде всего, вес зерна, прошедшего через бункер, и сроки уборки урожая.

К концу недели в том же помещении, где заседало жюри, собрались комбайнёры и их помощники. Объявили итоги соревнования: первое место присудили нашему экипажу, второе — безверховскому.

Из президиума пригласили:

— Комбайнёры, на сцену!

Максим пошёл, а я поднялся и жду. Неудобно идти на сцену без штурвальной Клавы Вороной, без трактористов Николая Ушакова, Егора Копыта, без весёлого водовоза Васи Борисенки. Ведь это они помогали мне одержать победу.